Чекисты

Зуфар рассказывал отрывисто, быстро, чувствуя кончик ножа на горле. Он хорошо знал свой нож...

— Я все сказал. Все... Я отдам тебе деньги. Отпусти! Ты обещал.

Мелибай не сдержал слова. Он вытер нож о полу халата убитого.

...Все было, как прежде. Только вот Мелибай не мог прийти в себя. Он снова тянулся к чайнику, снова жадно пил.

Не боится Мелибай старого Урунбаева, его смелого, предприимчивого племянника. Они не могут донести властям или советской разведке. Они сами, видно, перегрызлись. Племянник ловко продал дядю. Ловко!

Смерть Зуфара? Но полиция хорошо знает этого типа.

Так чего же боится Мелибай?

Он и сам не может понять, почему опять пиала звякнула о чайник, почему противный ком встал в горле.

Машина пришла в полночь. К этому времени люди Мелибая должны были выспаться, привести себя в порядок, подготовиться к длинному пути. С водителем был еще один человек — англичанин. Он очень плохо говорил на фарси. Собственно, ему и не следовало много говорить. Все уточнялось в Тегеране с англичанами. Последние дни Мелибай встречался с ними и подробно разработал план операции. Диверсии, которые должна выполнить его группа, для Мелибая не казались трудными.

Он надеялся в каждом правоверном доме на советской стороне найти приют. А это главное.

Мелибай сам вскрыл ящики. Оружие было немецким. Это не очень удивило бандитов, хотя Мелибай похвастался, что получил его от Черчилля. Англичане умеют работать. Конечно, лучше всего подсунуть оружие с чужой маркой.

...Почти все было готово к отправке.

Редкие, тусклые огоньки светились в поселке. Стояла мертвая тишина. Поэтому неожиданный гул машин за поселком насторожил всех.

Англичанин кивнул Мелибаю: ничего, со мной не пропадешь. Однако уже через несколько минут он сам, бледный и растрепанный, никак не мог объяснить сотрудникам иранской полиции и советской контрразведки свое присутствие в этом поселке. Рядом с оружием, рядом с убийцей.

Тулкун Урунбаев и табиб Мирза несколько дней обсуждали происшедшее.

— Все в руках аллаха! — наконец, сказал табиб.

Что беспокоиться! С Зуфаром ушла их тайна в тот, лучший, мир, а Мелибай получит по заслугам.

Б. Боксер, К. Тенякшев ПО КРОМКЕ ОГНЯ (Глава из повести)

Повесть посвящена трудной и многогранной работе советских разведчиков.

Показана предательская сущность антисоветски настроенной части эмиграции, порвавшей со своей Родиной, их моральное падение.

Благодаря действиям главного героя повести Андрея Долматова удалось раскрыть замыслы немецкой разведки и предотвратить задуманную ими акцию, которая могла бы завершиться трагедией для большого числа советских людей.

Дверь в караульное помещение с треском распахнулась, и перед сержантом Селимом Мавджуди предстал солдат-первогодок Мехти. Он поморгал серыми от пыли ресницами, потоптался на месте тонкими ногами в больших ботинках и сказал:

— Он все еще идет, сержант-эффенди...

— Хвала аллаху! — откликнулся сержант. Не вставая с супы, он достал из нагрудного кармана круглое зеркальце и, глядя в него, распушил кончики великолепных усов. — Тот, кто идет, непременно куда-нибудь прибудет. Какой мудрец сказал это? А, Мехти-батыр?

— Он вправду идет, сержант-эффенди, — растерянно повторил солдат и вытер рукавом нос.

Бережным прикосновением пальцев сержант привел усы в горизонтальное положение, облизал полные губы и лениво произнес:

— Иди!

Солдат пошел к выходу, но у порога остановился, повернул к сержанту несчастное лицо и спросил, запинаясь:

— А что с ним делать, если он подойдет совсем близко?

— Поцелуй его в курдюк! — Сержант встал и, оттолкнув солдата, вышел.

Он достал из футляра бинокль, подышал на стекла, потер их полой френча и вгляделся вдаль.

Степь дышала тягучим зноем, накопленным за длинный августовский день. Желто-серая дымка стлалась на горизонте. На ее фоне даже без бинокля отчетливо был виден человек, шагающий с советской стороны по пескам.

— Даст бог, прежде чем сядет солнце, он будет здесь, — сказал сержант. — Это перебежчик. Видишь: он не таясь, сам идет к нам. Пора бы тебе понимать такие вещи, Мехти, и не вопить по-бараньи. Жди его и останови, как положено по уставу.

Вернувшись в караульное помещение, сержант отхлебнул мутного чая и взялся за ручку телефона. Он долго вертел ее, ругаясь, пока не услышал голос начальника.