Чекисты Дона

До того как стать спекулянтом, Владимир Мельников учился в вечерней школе и работал на заводе Ростсельмаш. Перед ним были открыты все пути к честной трудовой жизни. Но это ему оказалось не по душе, тем более что нашлись великовозрастные приятели, подметившие склонность парня жить на легкие деньги, не обременяя себя повседневным трудом. У некоего Александра Федотова, судимого за воровство, он перенял технологию преступных валютных операций. Началось превращение Владимира Мельникова в спекулянта, сводника и валютчика. Он очень скоро освоил «ремесло», к которому его приобщил Федотов. О работе уже не вспоминал. Зачем? Ведь во время увеселительных прогулок на юг он может заработать гораздо больше, чем у токарного станка. Остальное его не волновало. Мельников научился «деловым» контактам с иностранными моряками, туристами. Все люди разделились для него на две категории: покупателей и продавцов. Так и не окончив средней школы, он стал человеком без определенных занятий, без определенного места жительства. Мельников исчез. Появился Мельник — человек, потерявший стыд, честь и совесть.

При всей своей изворотливости и ловкости Мельников жил удивительно безалаберно. Поил компании благодарных собутыльников, а потом клянчил рубли в долг, щеголял в одном и том же поношенном костюме. «Красивой» жизни у него не получалось.

Холеный и самоуверенный Дмитрий Шилов внешне сильна отличался от Мельникова. Его жизнь складывалась удивительно благополучно. Учеба в университете давалась легко, несколько семестров он даже вытягивал на повышенную стипендию, исправно приходили ему посылки и переводы из Донецка. Отец, старый шахтер, не мог допустить, чтобы любимый, подающий надежды сын в чем-нибудь нуждался. Но потребности у Дмитрия были большие. Студенческой стипендии и отцовских денег явно не хватало. Поэтому предложение Мельникова делать бизнес вместе пришлось Шилову как нельзя кстати, всколыхнуло его мечты о даровых деньгах. Он с готовностью согласился сотрудничать при условии делить прибыль пополам. Шилов мог сносно изъясняться с иностранной «клиентурой» на английском языке. Мельникову это подходило.

Соблазн легкой наживы, возможность, не утруждая себя, заработать на тряпки и ресторанные попойки были сильнее голоса здравого рассудка, гражданской совести, чести, комсомольского долга. Если раньше Шилов жил «от сессии до сессии», то теперь вехами его жизни стали удачно заключенные сделки. Купить валюту, продать валюту или приобрести на нее в магазинах «Березки» дефицитные вещи, чтобы выгодно их перепродать — с этими мыслями «студент» просыпался, с этими мыслями он выходил в город, ехал в кемпинг, посещал курорты Сочи, Новороссийска, Туапсе. Знакомство с иностранцами было выгодно не только для валютных сделок. Оно поднимало престиж Шилова среди пестрой толпы бездельников, фланировавших вечерами по центральным улицам Ростова.

«Красивая» жизнь пришлась настолько по душе Шилову, что, испугавшись по окончании университета расстаться с любимым городом, он перестал ходить на занятия. Поскольку до диплома оставался всего один семестр, его пожалели, приняли на работу в научно-исследовательскую лабораторию — ДонбассНИЛ. Дали перспективную работу, позаботились о восстановлении в РГУ, предоставили комнату — словом, окружили всяческой заботой. Он получил все, о чем может мечтать двадцатипятилетний человек, но предпочел другое и потому очутился на скамье подсудимых.

Не желал работать и Михаил Бережанский, хотя и окончил в свое время радиотехникум. Этот предпочитал загребать жар чужими руками, хитрил и изворачивался. Он, нигде не работая, умудрялся, толкаясь целый день на ростовских улицах, всецело занятый куплей-продажей, сдавать зачеты в Новочеркасском инженерно-мелиоративном институте, где числился заочником. Бережанский слыл деловым человеком. У него всегда можно было узнать, что пользуется спросом на черном рынке, кому можно сбыть валюту. Он мог ссудить деньгами, под проценты, конечно, а близким друзьям — под залог. Не на одну сотню долларов скупил Бережанский дефицитных товаров в магазинах «Березки», не без выгоды для себя снабжал ими широкий круг знакомых. Он делал бизнес и на заграничных полиэтиленовых кульках. Торговал даже женским бельем, не стесняясь, предлагал предметы женского туалета знакомым девушкам.

В какие нравственные ценности могли верить эти люди, убежденные в том, что все покупается и продается? Не случайно история жизни каждого из них — это история глубокого морального падения, духовного обнищания.