Чекисты. Книга вторая

— Вы требовали дело бандита Стреляного? — вошедший протянул полковнику пухлую папку.

Полковник внимательно перелистал страницы и, особенно долго задержавшись на последних, спросил:

— На каком основании вы, товарищ Задорожный, отправили это дело в архив?

— При захвате бандита Шугая…

— Простите, — полковник остановил капитана и обратился к Загоруйко:

— Вам их маршрут хорошо известен? Может, удастся предупредить?

— Маршрут известен до Параньки, а дальше — тьма…

— Продолжайте, товарищ Задорожный, — кивнул Прудько капитану.

— При захвате Гомина мы нашли у него донесение о том, что в боях поблизости хутора Буковец погиб главарь сотни тяжелых пулеметов Стреляный. Я подшил это донесение к делу, сообщил о нем товарищу Кравчуку, а дело отправил в архив.

— Когда вы сообщили об этом Кравчуку? — спросил Загоруйко.

— Минуточку. Я сейчас припомню. — И, напрягая память, стоя навытяжку, капитан проговорил: — Ах, да… подполковник Кравчук как раз собирался улетать в Киев. Я останавливаю его в коридоре и говорю: “С вас причитается, товарищ подполковник. Бандит Стреляный, который однажды улизнул от вас в Черном лесу, убит нашими оперативниками возле Буковца”.

— И подполковник Кравчук поблагодарил вас? — сказал Прудько.

— Никак нет! — не уловив иронии в вопросе полковника, наивно признался капитан. Он нахмурился и прошел к “газику”, который повез его на аэродром. Видно было, ему неприятно вспоминать оплошность.

— А вы положили дело в архив и ушли спать?

— Никак нет! Я отправился смотреть заграничный фильм “Девушка моей мечты”…

— Вы сами труп Стреляного видели? — сдерживая себя, спросил Прудько.

— Никак нет!

— Эх, вы! — бросил полковник в сердцах. — Вы смотрели “Девушка моей мечты”, а в это самое время зачисленный вами в покойники бандит Стреляный, быть может, расстреливал мирных лесорубов, защиту безопасности которых нам поручили партия и государство… Простофиля вы, вот кто! Разве вам не ясно, что бандеровцы нарочно зачисляют своих бандитов в мертвецы, чтобы они ушли из-под нашего наблюдения? Разве вам не говорили, что не всякому документу, найденному в бункере, можно верить? Их зачастую стряпают нарочно, чтобы повести нас по ложному следу. Разве вы не знаете, что есть могилы с надписями на крестах, что такой-то упокоился тогда-то, а под насыпью никого нет, даже пустого гроба? Враг очень хитер, и это надо помнить…

— Я думал… — промямлил капитан.

— Думать надо самостоятельно. И особенно чекисту, — заметил полковник. — Идите! Мы будем говорить о вас как о коммунисте на партийном бюро. А дело немедленно пустить в работу…

Когда захлопнулась дверь за капитаном Задорожным, полковник в сердцах сказал:

— Чинуша! Мозги закостенели! За его ошибку мы можем заплатить жизнью нашего товарища. А у Николая Романовича — семья, дети…

— Чинуша — не то слово! — согласился Загоруйко. — Это несчастье для моего райотдела. Пустое место. Совершенно не умеет думать самостоятельно. А когда мы начинаем применять разумные меры, так он выступает против них! Когда после обращений правительства и гарантии амнистии всем, порвавшим с бандами, они стали выходить из леса и сдавать оружие, — Задорожный такую бузу развел здесь, что держись! “Пострелять их всех — и дело с концом! — кричал на собрании. — Какая может быть амнистия?” Самому Хрущеву писать грозился. Как ему ни доказывали, что это инициатива Никиты Сергеевича — сочетание решительной борьбы с закоренелыми бандитами с гуманными мерами по отношению к обманутым, случайно оказавшимся в националистических бандах.

— Пострелять-то и дурак сможет, — задумчиво протянул Прудько, — надо работать так, чтобы выстрелы прекратились навсегда… Давайте подумаем, Иван Тихонович, как же нам предупредить Кравчука, что Стреляный появился на его пути?

Присяга

Спустившись в бункер, Хмара толчком сапога разбудил спящего на полу геолога и спросил:

— Как спалось?

— Тако сяко, — пытаясь улыбнуться, выдавил Березняк.

— Садись к столу! — потребовал Хмара.

— Если бы мы тебя выпустили, наши бункера ты показал бы эмгэбэ? — после паузы резко спросил Хмара.

— Зачем мне это делать? — протянул Березняк. — Случись такое — вы меня на краю света найдете. Не вы, так другие оуновцы! Разве я не знаю, что у вас везде глаза есть и руки длинные?

…Уже в командирском бункере Хмара после этого допроса спросил Смока:

— Как ты думаешь, Смоче, что это за птица?

— Отой геолог? — угадывая мысли вожака, протянул Смок. — Кто бы он ни был — эмгэбист или инженер — раз он увидел наши тайны, пусть идет туда, як вы кажете, откуда начинается хвост редиски…

— Туда всегда сумеем отправить! — показывая на землю, протянул Хмара. — Поиграть с ним надо, кем бы он ни был. Вот посмотрим, какие он напишет свои показания. Если его в Мюнхен переправить, чтобы там его размотали, понимаешь, какой вексель! Инженер, Москву знает, по стране шатался!

— Давайте я его здесь на своей жердине поверчу, — предложил Смок, — не хуже, чем в Мюнхене, расколется.