Чекисты. Книга вторая

— Що у мени? — спросила Паранька, устремив на врача красивые глаза.

Прикрывая простыней обнаженные и загорелые длинные ноги Параньки и ее девичий тугой живот, Тоня сказала строго:

— Гнойный аппендицит!..

— Тогда режьте, — простонала Паранька.

И когда Тоня делала скальпелем первый надрез по вымазанной йодом девичьей коже, и когда она смело отсекала набухший, готовый вот-вот лопнуть багровый отросток, то и подумать не могла, что именно эта случайная и такая красивая ее пациентка значительно раньше, чем майор Загоруйко и его коллеги, могла бы дать ей самую верную нить к поискам пропавшего Березняка.

Курьеры прибыли

Смок, Реброруб и Джура только подошли к горному поточку, а в лагере Хмары уже пронеслась весть о прибытии курьеров из-за кардона. Проникла эта весть в бункеры и оттуда на маленькую полянку, окружив ее, повыползали бандиты. Сам Хмара поджидал курьеров на своем излюбленном месте — на пне старого бука.

…Подведя курьеров к столику Хмары, боевики сняли с их глаз повязки. Кравчук и Кучма жмурились от солнца. Задевая кроны буков, оно скатывалось на запад. Зато Хмаре, сидящему спиной к солнцу, очень удобно разглядывать лица прибывших. Особое внимание его привлек Кучма. Он долго разглядывал Дмитро, а потом спросил:

— Где я мог видеть вас, друже?

В свою очередь, немного осмотревшись и привыкнув к солнечному свету, Кучма, рассмотрев бандитского вожака, с удивлением воскликнул:

— Боже ж мой, неужели друже Гамалия?

— Был когда-то Гамалия, а теперь Хмарой стал, — сказал проводник. — А твое псевдо?

— Выдра! Я же из Ямного, а вы — из Микуличина. Рядом. Я был в вашей сотне, когда она начала отход на Запад. Вы остались в крае, а мы подались в Баварию. И, помните, вы еще на прощание речь держали перед нашей сотней на лугу, возле той речечки, что под Замчиском течет?

— Было такое! — протянул Хмара. — Я тебя сейчас хорошо припомнил. Земляки! — И, внимательно посмотрев на Дыра, спросил: — А вы откуда, тоже со Львовщины?

— Нет, я из Санока, — спокойно ответил Кравчук.

Не один седой волос прибавила Кравчуку эта первая встреча с неуловимым и грозным бандитским вожаком, который доселе сумел остаться целым и невредимым, обманывая самых опытных чекистов, в то время как многие другие его коллеги уже давно сложили головы в урочище Черного леса.

Хмара пристально рассматривал Кравчука и, помедлив, спросил:

— Вместе из Мюнхена?

— Одним самолетом.

Охранник Джура, приблизившись к столику, сказал:

— Докладываю послушно: боевик Стреляный прибыл с выполнения задания. Ждет вашего приказа.

Стреляный издали разглядывал прибывших курьеров. Как и все остальные, он был несказанно рад их приходу. Ведь столько времени пробыли они без связи.

— …Пусть отдыхает Стреляный, — распорядился Хмара. — После вечерней молитвы я с ним поговорю. Почта с вами?

— Мы не рискнули сразу нести ее сюда, — доложил Выдра. — Она в тайнике.

— Тогда так, — приказывает Хмара, — помойтесь, покушайте, а когда отдохнете — за почтой. Тайник далеко?

— Верст четырнадцать, — доложил Кравчук.

Отсалютовав Хмаре, они направились к охранникам, которые выстраивались на вечернюю молитву на берегу быстрого потока.

— Бывают же встречи, — стараясь держаться как можно более непринужденно, сказал Кучма, видя что с ним поравнялись Смок и Реброруб. — Когда в Мюнхене нам говорили про атамана Черного леса, славного Хмару, разве мог я предположить, что он и мой бывший сотник Гамалия — одно и то же лицо?

— А к тому же вы земляки, — заметил Кравчук, радуясь такому совпадению.

И разве мог предполагать Кравчук в эту минуту, что его очень пристально разглядывает из-за кустов снявший потную гимнастерку старый эсбист по кличке Стреляный?

“Где я мог видеть этого коренастого курьера, который прибыл из далекого Мюнхена? Может, еще до войны, в польском войске, в казармах города Грудзенца? Или где-либо в Куровичах, откуда поднялся я в банду, убегая с призывного пункта военкомата вместе с другими оуновцами? Или…?”

Хорошо поет Березняк

Березняк вместе с другими бандеровцами чистил на поляне оружие. Хмара дал ему “вальтер”, и Березняк усердно протирал ветошью ствол. Кто-то из бандитов тихо напевал:

Закувала зозуленька та на перелеті…

Уловив мелодию, стал подтягивать песню и Березняк.

— А ты, хлопче, оказывается голосистый, — сказал одобрительно Реброруб.

К поющему Березняку неслышно подошли Хмара и Кравчук-Дыр. Хмара тронул Березняка за плечо и знаком попросил отдать ему “вальтер”. Посмотрел, хорошо ли прочищен пистолет и, вынув из кармана обойму, с треском загнал ее в рукоятку.

— После допоешь, — сказал он геологу. — Вот наш гость с тобой поговорить хочет…

Отошли в сторону Березняк и Кравчук. Протоколы допросов Гната, свернутые в трубочку, белели в руке Кравчука. Они уселись на сваленном бурей дереве и, показывая на протоколы, Кравчук спросил:

— Поваландався по свету?

— Профессия такая… Бродячая, — сказал Гнат.

Пристально посмотрел на геолога Кравчук и спросил:

— Возле объектов военных в поисковых партиях ходили?

— Ого-го-го, и еще сколько!

— Где именно?