Чекисты. Книга вторая

Реброруб взмахнул руками вверх, и вот только тут майор увидел, что одна рука у него длиннее: Реброруб сжимал, замахиваясь, зеленую ручную гранату. Загоруйко бросился на него, впился зубами в его потную вонючую руку, но Реброруб уже успел сорвать кольцо, и граната упала позади Загоруйко, наполняя лес грохотом близкого взрыва. Падая навзничь и увлекая за собой раненного осколками своей же гранаты Реброруба, Загоруйко рухнул вниз. Он почувствовал страшную боль в спине, в левой ноге и, теряя сознание, покатился на дно оврага.

— Майора убили! — позвал пограничник Гиссовский.

Туда, на дно оврага, помчался Паначевный. Припав на колени, он поднял окровавленную голову Загоруйко и, заглядывая в его закрытые глаза, спросил:

— Что с вами, товарищ майор?

— Задержи эшелон, Паначевный, берегите Николая Романовича, — прошептал Загоруйко. — И не упустите Хмару.

…Поезд остановился метрах в двухстах от туннеля. Из его окон высунулись пассажиры и смотрели на окруженных пограничниками бандитов. Связанные, они лежали, уткнувшись потными лицами в колючую придорожную траву. Поодаль валялся труп Реброруба. Бинтами из аптечки, добытой в поезде, Кучма и Березняк перевязывали тяжело раненного Загоруйко. Еще трудно было определить, останется ли он жив. Майор был без сознания. Возле него с тревогой в душе, нагнувшись, стоял Кравчук, держа в своих руках беспомощную руку Загоруйко. Тот несколько раз открывал глаза, шептал: “Ты… жив, Коля. Хорошо… Вот… как… бывает…”

Посмотрев еще раз на сидящих на траве бандитов, Паначевный вернулся к эшелону и сказал стоявшему на ступеньках тамбура с флажком в руке пожилому начальнику поезда:

— За устройство майора — спасибо. А вот этих пассажиров не примешь? — И он кивнул в сторону бандитов.

— Раз такое дело, придется потесниться, — ответил начальник.

— Нам недалеко, только до Яремче, — сказал Паначевный.

— А ну, давайте сюда этих пассажиров! — крикнул высунувшийся из окна курносый сержант с несколькими медалями на выцветшей гимнастерке.

Паначевный отвез Загоруйко в Станислав, и оттуда на самолете майора отправили в Киев. Бандитов Хмары приняла Станиславская тюрьма. После операции Прудько находился в райотделе в Яремче. Он только что вернулся из квартиры Загоруйко, где вместе с Кравчуком успокаивали семью майора. Прудько позвал к себе Кучму.

Дмитро с автоматом за плечами, на минуту задержавшись у стенного зеркала подле вешалки, потер синяк под глазом и с прискорбием сказал Лиде:

— Ну и врезал мне на прощанье проклятый Хмара! Чуть глаз не выбил! Родная мать не узнает.

Лида ответила многозначительно:

— Думаете, не узнает? — Она пропустила первым в кабинет Кучму, а сама, улыбаясь, задержалась на пороге.

В раскрытую дверь было видно, что Прудько беседует с пожилой худощавой женщиной, по-деревенски повязанной черным платком. Женщина повернулась на скрип двери, покачнулась от волнения и бросилась навстречу Дмитру.

— Мамо… Ридна мамо! — закричал Кучма, обнимая старушку.

— Сынку мий… сынку ридный, — сквозь слезы бормотала мать Дмитра. — Мой Дмитро… Сынку мий коханый… Из мертвых воскрес, как Иисус Христос!

Прижимая к груди седую голову матери и лаская ее огрубевшей рукой, Кучма сказал:

— Нет, мамо. Воскрес, как обычный человек!

Спустя несколько дней развалины Манявского скита встречали нового гостя. К нише, в которой сохранились еще следы фресок иконы Иоанна Богослова, осторожно приближался Профессор. Одет он был иначе, чем в тот день, когда посещал ресторан скорого поезда “Москва—Чоп”. Из-под простой брезентовой куртки виднелась вышитая рубашка, на ногах были сапоги, а голова покрыта обычной кепкой. По внешнему виду никто не подумал бы, что это “гость” из Мюнхена, прибывший окольными путями проверить, как борется с Советской властью подполье на Украине. Скорее всего он похож на районного заготовителя или служащего кооперации. Оглядываясь, Профессор подошел к нише и, будто осматривая стенную древнюю живопись, стал шарить рукой под кружкой для милостыни.

За его движениями из-за колонны наблюдали Дмитро и Березняк. Они были вооружены автоматами и гранатами.

— Пошли! — тронул за локоть геолога Дмитро и, неслышно выйдя из-за колонны, тихо сказал:

— Нема там ничого, друже провиднык!

Профессор вздрогнул и, быстро засовывая руку в карман, оглянулся на звук голоса, но, узнав Кучму, успокоился. Отвечая на его приветствие, он спросил:

— А где же Дыр?

— В командировку Хмара его услал, — спокойно ответил Дмитро. — Хмара вместо него этого хлопца дал: это Щука.

Профессор поздоровался со Щукой.

— Но по условию вы должны прийти от часу до двух ночи, — сказал Профессор.

— А зачем зря терять время? — беспечно сказал Дмитро. — Пришли мы еще засветло, видим, вы появились — значит все в порядке, думаем. Как добрались?

— Пока все было хорошо, — ответил Профессор.

— А дальше будет еще лучше, — сказал Березняк.

Уже совсем стемнело, когда они появились у бункера Хмары. Шумел в крутом овраге поток. Профессор осмотрелся и спросил:

— А на ту сторону как переберемся?

— Зачем перебираться? Мы уже на месте! — бросил Кучма.

“Гость” из Мюнхена спросил удивленно и недоверчиво: