Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Значительная часть заявлений отправлялась на имя прокурора СССР А. Вышинского. Так, К.П. Борисов, кроме просьбы о пересмотре дела, сообщал, что во время допроса следователи Антонов и Гуня устроили ему инсценировку расстрела. С подобной просьбой обращался Б.О. Зак, написавший, что во время обыска у жены изъяли два золотых кольца, которые просил вернуть. Ф.Я. Шварц в первом письме от 2 октября 1938 г. просила пересмотреть приговор о расстреле мужа и сообщала, что при царизме он был участником революционной борьбы. 5 ноября она отправила повторное письмо Вышинскому с просьбой о пересмотре дела. Дополнительным ее аргументом было то, что следователей по этому делу уже арестовали. 7 января 1939 г. Ф.Я. Шварц отправила письмо Сталину с заявлением, что ее мужа Е.И. Шварца арестовали, под пытками выбили признание в контрреволюционной деятельности, приговорили к расстрелу, заменив его 10 годами концлагерей. Она сообщала, что мужа избивали сотрудники УНКВД Майструк и Решетников (правильно — Решетило), а «сам суд был образцом нарушения Великой Сталинской Конституции». В письме 7 января 1939 г. семья Драк требовала освободить И.И. Драка, осужденного по делу Бунда и ставшего после избиений следователями инвалидом. В феврале 1939 г. 80-летний С.М. Драк в письме Вышинскому писал, что Кораблев 30 декабря 1938 г. стрелял в себя два раза, через несколько дней стрелялся следователь Решетилов[1531], что свидетельствовало о преступности этих людей и подтверждало необходимость освобождения сына — И.И. Драка. 18 марта 1939 г. из Ерцевского лагпункта Мостовицкого лагеря в Архангельской области М.Г. Брускин направил письмо Вышинскому с просьбой пересмотра своего дела, сфабрикованного УНКВД по Винницкой области. Он писал: «За все годы моего пребывания в Коммунистической партии я не думал о личной жизни, весь мой идеал всей моей жизни были Партия Ленина-Сталина и Советская власть […]. Прошу пересмотреть мое дело, разобраться в нем, установить мою невиновность и вернуть меня из далеких лагерей к честному труду на благо своей цветущей родины, которой я отдал 20 лет своей жизни»[1532].

Некоторые родственники осужденных попадали на прием к помощникам руководителей высших органов управления Верховного суда СССР, которым рассказывали о неправомочности произведенных осуждений. Например, Б.П. Кунявский написал председателю Верховного суда СССР И.Т. Голякову, что 27 января 1939 г. он был на приеме у его заместителя Солодилова и подал жалобу с просьбой пересмотреть дело жены — П.И. Тылис, обвиненной в Виннице по делу Бунда. Он просил Голякова ускорить рассмотрение его дела. В жалобе указывалось, что арестован следователь Винницкого УНКВД Фукс, который вел это дело, снята с работы председатель спецтройки Винницкого облсуда Левина, которая осудила жену, арестован председатель спецтройки Верховного суда УССР Васильковский, утвердивший приговор. Как и другие родственники осужденных по делу Бунда, он указывал, что всех оклеветал житель Винницы рабочий типографии Шварц, который дал показания о существовании в городе «Бундовской» контрреволюционной организации. Все писавшие люди заявляли об избиениях и пытках в Винницком УНКВД, в которых принимали участие практически все сотрудники и прокуроры.

Даже во время суда 13–14 августа 1938 г. подсудимых продолжал избивать конвой. Особенно усердствовал комендант УНКВД Дьяков, не дававший им воды и еды. Садист Дьяков, принимавший участие в расстрелах людей, был уволен из органов НКВД в конце 1938 г.

В письмах осужденных рассказывалось о неблаговидной роли руководителей областной прокуратуры. Так, И.Д. Левин написал Кобулову, что во время допроса его вызвали к Решетилову, у которого сидел прокурор по спеццелам Другобицкий. Он спросил Левина, как тот намеревается вести себя на суде. Тот ответил, что будет говорить правду. Тогда Другобицкий заявил Решетилову: «Надо ему сегодня устроить Варфоломеевскую ночь». После этого Левина подвергли изуверским пыткам. Его жена З.Р. Левина в заявлении Голякову указывала: «Ужасы средневековой инквизиции бледнеют перед теми способами, которыми следственные органы добивались признания у моего мужа»[1533]. Что же касается Б.М. Другобицкого, то его участие в декабрьской 1938 г. провокации против сотрудников Винницкого УНКВД оценили по достоинству: 29 января 1939 г. Политбюро ЦК КП(б)У утвердило его заместителем Прокурора УССР по спеццелам[1534].

«Об этом человеке говорит вся Винница»