Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

С другой стороны, наказывать сотрудников НКВД поголовно — так как практически все они были замешаны в «использовании недопустимых методов следствия» — не было для режима ни желательным, ни возможным. Это бы парализовало всю деятельность карательного ведомства, от которого во многом зависела судьба сталинского режима[1895]. О том, что репрессии против бывших карателей НКВД в МАССР были выборочными и демонстративными, говорят также следующие факты. В фальсификации дел и «использовании недопустимых методов следствия» были замешаны все предыдущие начальники НКВД МАССР, не только Широкий, но и Ривлин, Лютый и другие. Ривлин, например, с самого начала Большого террора участвовал во всех репрессиях, направленных против разных социальных и национальных групп. С сентября 1937 г. по июль 1938 г. он был заместителем наркома и исполняющим обязанности наркома. Ривлин был арестован 7 октября 1938 г. и осужден Военным Трибуналом войск НКВД Киевского Военного округа 28 декабря 1939 г. по статье 206-17 УК УССР к 8 годам ИТЛ. Решением ГКО СССР от 27 июля 1942 г. он был освобожден из лагеря и отправлен на передовую в штрафной роте. Позже, в октябре 1943 г., судимость с него была снята, но Ривлину отказали в возвращении на службу в «органы»[1896].

Совсем по-другому сложилась судьба Лютого (Шестаковского). Он был наркомом внутренних дел МАССР с 29 декабря 1937 г. по 11 марта 1938 г., когда террор набирал высокие обороты, а в Тирасполе была создана пыточная камера[1897]. Как упоминалось выше, находясь с визитом в Тирасполе в июне 1938 г. в качестве замначальника Особого отдела ГУГБ НКВД Киевского военного округа, Лютый настойчиво «ориентировал» Широкого на то, что Борисов, первый секретарь Молдавского обкома, «есть враг»[1898]. Однако Лютый не был репрессирован как Широкий или Ривлин, в то время как одним из главных обвинений против Широкого была фабрикация дела против Борисова и других руководителей МАССР. Правда, и Лютый понес наказание, но намного позже, и мы не знаем пока, было ли это связанно с его участием в Большом терроре. За месяц до войны, 20 мая 1941 г., он был уволен из НКВД, однако с началом войны увольнение было отменено, и Лютый стал начальником приемного пункта ОСНАЗ ГУЛАГА НКВД СССР. После 1945 г. он работал в разных должностях в МВД СССР и, что примечательно, в 1949 г. как замначальника отдела спецпоселений МВД СССР был командирован в Кишинев в качестве эксперта по Молдавии для участия в подготовке операции «Юг», самой большой массовой депортации с территории Молдавской ССР. В марте 1951 г. Лютый был все-таки уволен из «органов», но за полгода до этого занимал должность замначальника 9-го управления МГБ СССР[1899]. По всей видимости, его увольнение из МГБ не было связанно с делом Абакумова (арестованного позже, 14 июля 1951 г.), но также не было связано с той ролью, которую он сыграл во время Большого террора. Возможно, он лишился поддержки своего покровителя в МТБ, имя которого мы еще не знаем.

Другой видный деятель НКВД Украины конца 1930-х годов (заместитель начальника Каменец-Подольского областного УНКВД в 1937–1938 гг.), который станет бессменным главным молдавским чекистом в 1940–1941 и 1944–1955 гг. — Иосиф Лаврентьевич Мордовец — тоже будет только «уволен» в середине 1950-х гг. Постановление ЦК КП Молдавии от 29 мая 1955 г. на его счет было очень скудным, в нем лишь говорилось о «нарушении советской законности в бытность министром государственной безопасности Молдавской ССР». Но и этот символический выговор был снят с Мордовца 4 сентября 1973 г. постановлением № 53 Бюро ЦК КП Молдавии[1900]. Это говорит о том, что не только в сталинские времена, но и в хрущевские и брежневские годы отдельные каратели из высшего эшелона, в том числе те, кто участвовал непосредственно в самых массовых репрессиях, сохранили свои посты, звания и привилегии.

Заключение

Эта статья посвящена главным образом судьбе Широкого-Майского, наркома внутренних дел МАССР в период с мая по сентябрь 1938 г., но нас интересует не столько его судьба per se,сколько общие моменты, связанные с механизмами Большого террора как в СССР, так и в МАССР. Нас интересует также еще один вопрос, о котором мы упомянули во введении, а именно, что можно сказать на основе следственного дела Широкого и его подчиненных о том как проходил процесс торможения машины массового террора осенью 1938 г. Но сначала остановимся на последних днях жизни Широкого и на том, как сложилась его посмертная судьба.