Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Это свидетельство со стороны арестованного подтверждает то, что говорил на своем допросе бывший следователь Павел Григорьевич Чичкало. Волков, со своей стороны, на своем допросе все свалил на Широкого. Он заявил, что последний кричал на него, когда у него появились сомнения в достоверности агентурных данных о численности фашистской молодежной организации. По этому поводу Широкий сказал Волкову, что не надо «разводить философию», и приказал ему «садиться на следствие и нажать дальше»[1873]. Однако Широкий на допросе 15 декабря 1938 г. отрицал эту версию[1874]. Как нарком, так и его подчиненные старались свалить вину друг на друга и избежать личной ответственности за случившееся.

Дело Широкого

Несмотря на наличие достаточных обличительных показаний против Широкого, полученных уже к концу сентября 1938 г., казалось, что его судьба все еще не была предрешена. В конце 1938 — начале 1939 г. в СССР из органов НКВД были изгнаны около 7 тыс. сотрудников. Из них были осуждены только около 1000 человек[1875]. Теоретически, Широкий мог бы быть приговорен к 5-10 годам лишения свободы или к ВМН. До начала декабря 1938 г. не было ясно, какие к нему будут применены санкции. Но вскоре ситуация изменилась, так как дело одной из жертв НКВД МАССР оказалось в поле зрения высшего руководства СССР. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 1 декабря 1938 г. предметом обсуждения стало письмо Тимофея Садалюка директора школы в с. Ближний Хутор Тираспольского района. Это письмо было направленно в конце ноября 1938 г. Сталину, Молотову, Ежову, Хрущеву, Коротченко и Успенскому[1876]. Садалюк жаловался, что он был арестован НКВД МАССР 10 июля 1938 г., спустя два месяца после того, как получил легковой автомобиль ГАЗ-А, который ему выделило украинское руководство на основании специального решения первого секретаря КП(б) Украины Хрущева и председателя Совнаркома Украины Коротченко. Садалюк был арестован и обвинен в том, что состоял членом «молодежной фашистской организации». На самом деле, как стало известно позже, причиной ареста стало желание руководства местного НКВД заполучить его автомобиль. Садалюк, кстати, оплатил стоимость машины из собственного кармана. Больше трех месяцев его совсем не допрашивали, и только 22–23 сентября 1938 г. его вызвал на допрос следователь Чичкало. Примерно через три недели, в середине октября, его снова вызывали на допрос несколько раз, но следователем был уже Розенфельд. Тот принял решение о немедленном освобождении Садалюка. После освобождения Садалюк, наверное, не планировал жаловаться в Киев и в Москву, если бы не его автомобиль, который за три месяца наездил 17000 км, в результате чего «мотор, кузов и резина [стали] совершенно непригодны». Садалюк попросил НКВД МАССР отремонтировать автомобиль, но напрасно. В результате Садалюк решил пожаловаться непосредственно Сталину и другим членам Политбюро, в том числе Хрущеву и Ежову[1877].

Почему Политбюро рассмотрело именно его письмо? Возможно, потому, что это дело было связано с именем Хрущева[1878](и Коротченко). Согласно письму Садалюка, во время допросов следователь Чичкало намекнул ему на то, что Хрущев и Коротченко также были замешаны в молодежной фашистской организации — по той простой причине, что они распорядились выдать Садалюку автомобиль: «[…] Это не все. Садись, фашистская морда, и пиши, что Коротченко и Хрущев дали тебе машину с целью ездить по Молдавии и производить вербовку в организацию»[1879].

Возможно, свою роль также сыграло социальное происхождение самого Садалюка — выходца из рабочей семьи, а также партайность его отца[1880]. Садалюк писал: «Отец рабочий, старый коммунист. Работает по сей час заведующим Немировским райфо. Мне 25 лет. В комсомол вступил с пионерской организации в 1928 г. […] Благодаря советской власти и товарищу Сталину я имею высшее образование и работаю директором школы. Партийные и советские организации г. Тирасполя считают меня одним из лучших организаторов и воспитателей школы. Об этом я написал в Киев тт. Коротченко и Хрущеву, и, что по вызову героя Советского Союза т. Водопьянова изучил автомотор, культурно и экономически вырос и желаю иметь автомашину в личном пользовании. Мою просьбу Совет Народных Комиссаров УССР удовлетворил от 7.V.1938 года»[1881].

Расследование дела Садалюка началось с допросов 5 декабря 1938 г. в Киеве самого Садалюка и его следователя Чичкало Павла Григорьевича. Дело вели лично Лев Романович Шейнин, следователь по особо важным делам и начальник следственного отдела при Прокуроре СССР, а также Амаяк Захарович Кобулов, заместитель наркома внутренних дел УССР (фактически возглавлявший наркомат), а также лейтенант государственной безопасности Николай Владимирович Ломов, оперуполномоченный 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР.