Чекисты, оккультисты и Шамбала

Барченко пробыл на Севере безвыездно около двух лет, что на время прервало его контакты с Бехтеревым и Институтом мозга. По воспоминаниям мурманчанина Я.А. Камшилова, он работал в Мурманском губземуправлении — заведовал научно-исследовательской (испытательной) сельхозстанцией, которую оборудовал сам зимой 1921 г. Там он занимался изучением морских водорослей (фукусов и ламинарий) с целью употребления их в корм крупного и мелкого рогатого скота, написал и издал ряд памяток на эту тему; вел работы по извлечению агар-агара из красных водорослей, выступал с лекциями, в которых горячо пропагандировал употребление человеком в пищу «морской капусты» (ламинарии), ввиду ее ценных питательных и лечебных свойств. Общался с учеными, работавшими на Мурмане (Г.А. Надсоном, Н.М. Книповичем, Г.А. Клюге), и позднее (летом 1922 г.) совершил две экспедиции — на остров Кильдин и вглубь Кольского полуострова[177].

Известно также, что Барченко много и увлеченно занимался краеведческими изысканиями в качестве профессора и заведующего Морского института краеведения высшего типа (краеведческое движение в стране в 1920-е гг. находилось на подъеме) — изучал прошлое Кольского полуострова, быт и верования коренных жителей, лопарей. В то же время занимался и научно-просветительской деятельностью. В удостоверении, выданном Барченко Мурманским исполкомом 1 июля 1921 г., дается высокая оценка этой его работе. В нем, в частности, отмечается, что А.В. Барченко «обнаружил выдающиеся качества, как специалист, знаток края, талантливый лектор-популяризатор и исключительный по знаниям и работоспособности организатор научно-просветительского дела, оказавший исключительные услуги просвещению в крае»[178]. В книгах советского времени имя Барченко упоминалось лишь однажды — в очерках истории Мурманской партийной организации (Мурманск, 1969) мы находим его в одном ряду с именами таких крупных ученых, работавших на Севере в 1920-е г., как акад. А.Е. Ферсман, Н.М. Книпович, Н.И. Прохоров и К.М. Дерюгин[179] — факт сам по себе примечательный.

Рис. 3. Кашкадамов

О встречах Барченко с упомянутыми Я.А. Камшиловым учеными (Г.А. Надсоном, Н.М. Книповичем, Г.А. Клюге) следует рассказать чуть подробнее. Г.А. Надсон (1867–1939) — известный микробиолог, впоследствии академик АН СССР, изучал в 1921 г., как и Барченко, морские водоросли на побережье Баренцева моря. По возвращении с Мурмана пытался привлечь внимание «надлежащих лиц и учреждений» к вопросу об использовании водорослей северных морей России. В Ледовитом океане у берегов Мурмана, указывал он, далеко тянутся целые подводные леса водорослей. Весной и осенью, выброшенные на берег штормами, они образуют широкие валы из фукусов и ламинарий. «Как богата, как мощна на Севере флора водорослей, какие огромные запасы этих даров моря здесь к услугам человека», — писал Надсон в одной из своих работ.

В статье Надсона «Об использовании морских водорослей наших северных морей» (1922) мы наталкиваемся на весьма любопытный пассаж: рассказывая о том, что с давних времен морские водоросли, растущие по берегам Западной Европы, особенно Шотландии и северной Франции, служили для добычи соды, поташа и йода, ученый ссылается на работы первых исследователей водорослей, в том числе и на Сент-Ива д'Альвейдра (!)[180]. (В частности, он упоминает его публикацию «De l'utilite des algues marine». Paris, 1879.) И действительно, проживая в течение ряда лет (в 1870-е гг.) на Англо-Норманских островах, Сент-Ив на досуге занимался изучением морских водорослей и даже запатентовал некоторые из своих открытий в области промышленного использования «мукуса» (водорослевой слизи)[181]. Здесь возникает несколько вопросов: откуда Надсон узнал об экспериментах Сент-Ива — от Барченко, с которым встречался, или из научной литературы? С другой стороны, если Барченко знал об этих экспериментах еще до того, как отправился на Мурман, не значит ли это, что они подвигли его на собственные исследования?

Общаясь с Надсоном, Барченко, несомненно, услышал от него много интересного и нового не только о водорослях, но и о проводимых им опытах с целью изучения влияния радия на живые существа — от бактерий до человека включительно. (В 1919 г. Надсон организовал в Государственном рентгенологическом и радиологическом институте в Петрограде маленькую ботанико-микробиологическую лабораторию, а год спустя опубликовал свой первый классический труд — о действии радия на дрожжевые грибки в связи с общей проблемой влияния радия на живые существа.) «Излучения радия ускоряют темп жизни и в малых дозах действуют стимулирующе, — утверждал Надсон. — Большие дозы оказывают угнетающее действие, за которым следуют патологические и дегенеративные процессы и даже смерть. ‹…› Лучи радия, являющиеся результатом дезорганизации мертвого вещества, вносят с собой дезорганизацию в живое вещество»[182].