Чекисты, оккультисты и Шамбала

Содействовать планам Барченко вызвались и двое его новых московских знакомых — некто доктор М. Г. Вечеслов и В.И. Забрежнев, о которых стоит рассказать подробнее. Оба они в прошлом принадлежали к ложе «Великий Восток Франции»; Вечеслов к тому же был близок с Астромовым-Кириченко и вообще с масонско-оккультными кругами в обеих столицах. Но главное — Вечеслов хорошо знал Афганистан, где побывал в начале 1920-х с советской дипмиссией, и, по-видимому, именно это обстоятельство привлекло к нему Барченко. В середине 1924 г. Вечеслов вновь стал собираться в эту страну. Накануне отъезда он обратился с довольно неожиданным предложением в Академию истории материальной культуры: «Ввиду возможности приобретения очень дешево ряда ценных монет и различных предметов древности во время передвижения научной экспедиции в Афганистане по различным городам, — писал он в секцию нумизматики и глиптики Академии, — я прошу, если будет признано мое предложение желательным, открыть мне через наше представительство в Кабуле кредит в размере хотя бы до 500 рублей. Если решение будет положительным, то прошу уведомить меня об этом телеграфно в Герат и переслать то постановление в Кабул»[284]. Удивительно, но любезное предложение д-ра Вечеслова — не востоковеда и вообще не специалиста «по древностям» (до революции он был практикующим врачом в С.-Петербургском уезде) — не вызвало ни малейших сомнений у руководства РАИМК. Уже через два дня (14 июля) заведующий секции нумизматики заявил на очередном заседании правления Академии «о желательности поручить д-ру Вечеслову приобретение в Афганистане предметов древности», после чего правлением было принято соответствующее постановление. А затем, 24 июля 1924 г., председатель РАИМК академии Н.Я. Марр направил письмо в советское полпредство в Кабуле (которое в то время возглавлял старый большевик Л.Н. Старк) с просьбой выделить Вечеслову необходимые средства на закупку древних памятников. При этом он отмечал, что «могущие быть приобретенными памятники после их исследования в Академии поступят в центральные государственные музеи»[285]. Что стояло за предложением Вечеслова — необходимость получить официальное прикрытие какой-то нелегальной деятельности (скорее всего по линии ОГПУ) в Афганистане, или же, зная о контактах Барченко с РАИМК весной 1924 г., Вечеслов хотел помочь ему в поисках следов «доисторической культуры»? Впрочем, возможно и то и другое. В начале 1925 г. (уже после отъезда Вечеслова в Кабул) к Барченко заявился некий бойкий молодой человек, «интересующийся доисторической культурой», который, как выяснилось, был близко знаком с Вечесловым. Доктор Вечеслов, сообщил он А.В. Барченко, — человек «чрезвычайно популярный, влиятельный в сферах»; ныне он находится в Кабуле, где занимает «чрезвычайно ответственный пост» и как знаток «доисторической науки» может многое сделать «для проведения в жизнь желаний А.В. Барченко» (см. Приложения: Сводка 1).

Что касается В.И. Забрежнева, то он скорее всего сблизился с Барченко на почве общего интереса к парапсихологии. В прошлом сотрудник НКИДа и ОГПУ, а ныне аспирант Института экспериментальной психологии в Москве, Забрежнев имел обширные связи в различных наркоматах и ведомствах, которые он попытался задействовать для продвижения планов Барченко. Так, Забрежневу удалось организовать встречу ученого с Г.В. Чичериным, что было вызвано необходимостью получения Барченко, как руководителем научной экспедиции, санкции НКИДа для поездки зарубеж.