Чекисты, оккультисты и Шамбала

Строго говоря, название мифической гималайской страны сделалось именем нарицательным в глазах советских идеологов еще в конце 1920-х. Усиление административного и экономического нажима на ламство в период насильственной коллективизации вызвало большое социальное напряжение в буддийских регионах СССР (Бурятская АССР и Калмыкская АО). Среди верующих начали широко распространяться ламские «лундены» — предсказания о скором начале апокалипсической мировой войны — священного похода против врагов буддийской веры («красных») 25-го царя Шамбалы, воплотившегося в тибетском панчен-ламе. Приход царя-освободителя во главе шамбалинского войска ожидался, согласно предсказаниям, в год Лошади («Морен-жил») — в 1930-м. Именно в это время резко обострилась политическая ситуация на Дальнем Востоке в связи с экспансией милитаристской Японии, что, естественно, придавало ламским «джуд-хуралам» — молениям Эрыгден-Дагбо-хану с просьбой ускорить наступление священной войны и уничтожение еретиков и безбожников — весьма зловещий характер. Хотя с конфессиональной точки зрения призывы к владыке Шамбалы являлись столь же безобидными, как и молебствия о втором пришествии Христа. В 1929 г., в канун «шамбаланцерык», Агван Доржиев освятил только что построенный в Агинском дацане субурган Калачакры. Рассказывают, что внутрь этого памятника ламы поместили сто тысяч металлических иголок, олицетворявших железное воинство Эрыгден-Дагбо-хана.

Антибуддийские настроения в стране усилились в начале 1930-х, после ряда вооруженных — «ламско-кулацких» — выступлений в Бурятии и оккупации японцами Маньчжурии. Усилиями советской пропаганды Шамбала отныне окончательно превращается в символ крайней агрессивности, воинственности буддийского мира, прежде всего Японии. Но даже если бы международная ситуация была более благоприятной в это время, Барченко, по правде говоря, едва ли бы удалось убедить в величайшей ценности буддийского тантризма (Древней науки Дюнхор) таких ортодоксов марксизма, как Сталин, Молотов и Ворошилов. Рассчитывать на это мог только идеалист, не понимавший истинной сущности советской системы.

В 1937–1938 гг. в Бурятии и Калмыкии были закрыты («ликвидированы») последние буддийские монастыри. Советская пресса в эти годы гневно бичевала буддийских монахов за их проповедь учения о «шамбаланцерык» — войне Шамбалы. «Эта проповедь явно свидетельствует о связи ламства с фашизмом», — вещал журнал «Антирелигиозник».

«Во время поездки агента японской разведки Банчен-Богдо (Панчен-ламы — А.А.) в Маньчжурию ламы распространили слух, что эта поездка связана с организацией „земных войск Шамбалы“ и т. п. Интервенцию, которую готовит японский фашизм против СССР, ламы объявили „священной войной“ небесных сил против еретиков и безбожников, в первую очередь против русских. Учение „шамбала“ является орудием контрреволюционно-пораженческой агитации в пользу японского фашизма и разжигания националистических настроений среди верующих»[356].

9 сентября 1937 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила А.А. Кондиайна по ст. 58 п. 6, 8 и 11 УК РСФСР к ВМН — расстрелу с полной конфискацией имущества. В последнем слове обвиняемый произнес вымученную фразу о том, как ему тяжело сознавать, что он был «втянут в контрреволюционную организацию и самые лучшие годы своей жизни лил на мельницу своего врага». Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Участь Кондиайна разделили и другие члены организации Шамбала-Дюнхор — К.Ф. Шварц (растрелян в сентябре 37-го), В.Н. Королев (26 декабря), Л.Н. Шишелова-Маркова (30 декабря), Г.И. Бокий (15 ноября 1937), И.М. Москвин (21 ноября 1937). Судьба А.В. Барченко решилась несколько позднее — 25 апреля 1938 та же Военная коллегия под председательством В.В. Ульриха вынесла ему смертный приговор, на основании тех же трех пунктов 58-й «людоедской статьи» (по меткому определению С.А. Барченко) — шпионаж (п. 6), террор (п. 8) и принадлежность к организации (п. 11).

Репрессий не избежали и жены «врагов народа» — Э.М. Кондиайн была арестована через 10 дней после гибели мужа и осуждена постановлением «тройки» (особого совещания) на 8 лет лагерей. Тот же срок 23 июля 1938 получила и О.П. Барченко (отбывала в Акмолинском лагере жен изменников родины).

О ближайшей сподвижнице Барченко Ю.В. Струтинской мы знаем только, что в 1937 г. она проживала где-то под Майкопом — сведения, которые сообщил следствию А.А. Кондиайн, возможно, состоявший в переписке со Струтинской.