Чекисты рассказывают. Книга 7-я

Полковник вдруг позавидовал людям, которым не надо ломать себе голову над тем, чем интересовались помощники военных атташе. Для этого существовала его служба. С ней он связал свою судьбу в первые послевоенные годы. А прошло с тех пор почти сорок лет.

Как только танкер «Бейсуг» пришвартовался в порту Монполи, радист Валерий Чукрин, непоседливый молодой человек, сразу направился к капитану с просьбой разрешить увольнение на берег.

Капитану не понравилось его нетерпение, но находившийся в капитанской каюте судовой врач Григорий Павлович присоединился к просьбе радиста, и капитану пришлось согласиться.

— Идите вместе, только не задерживайтесь.

У трапа они расстались.

— Я зайду к Яше, — сказал Чукрин врачу. — И мигом вас догоню.

— Не забывай напутствия капитана, — напомнил врач.

На вывеске у входа в магазинчик по-русски было написано «Наташа» и нарисована красотка, которая, по замыслу хозяина, должна была зазывать покупателей.

Григорий Павлович пошел в город, а Чукрин зашел в магазин. Там было пусто: ни покупателей, ни хозяина.

На громкое приветствие Чукрина владелец магазинчика вышел из жилого помещения.

— Здоровеньки булы, — обрадовался Яша Фишман своему знакомому.

— Как живешь, старина? — балагурил Валерий. — Небось все тоскуешь по Одессе?

— Как не тосковать? Родился и вырос на Дерибасовской, а когда перевалило уже за пятьдесят — явился черт в червонной свитке, подхватил, покружил по свету и бросил в этот каменный мешок. Хорошо, недалеко от моря.

Валерий положил на прилавок сумку, в которой были бутылка украинской «Перцовки», баночка икры, пять пачек столичных сигарет и коробка шоколадных конфет.

Лавочка торговала всякой ерундой: джинсами, кофточками, косынками, очками, зонтиками, зажигалками, авторучками, жевательной резинкой, дешевыми часами и браслетами. Но когда попадался нужный покупатель, Яша мог достать любой товар, даже японский телевизор, видеомагнитофон и кассеты с записями фильмов западного производства. «Яша все может», — говорили о нем.

— Все подошло жене и дочке? — поинтересовался Яша.

— Конечно. Что за вопрос...

— Фирма, — сказал Яша. — Женщины — народ капризный. Не всегда угодишь.

— Это правда, старина. Моя как увидит в городе новинку, так сразу заказ. А на какие? Вот и выкручиваюсь, — жаловался Чукрин.

— Правильно делает. Живем-то один раз, — Яша похлопал собеседника по плечу. — Что будешь брать?

— Моменто. Вот списочек, — Валерий достал из кармана бумажку. — Значит так — джинсы. Очень ходовой товар. Туфли — белые лодочки на высоком каблуке, кое-что дочке.

Заказов было много, а иностранной валюты мало. Выложив все наличные, Чукрин вздохнул и повинно склонил голову. Яша, пересчитав деньги, задумался.

Чукрин выложил на прилавок из сумки все принесенное, но, как видно, и этого было мало.

— Может, у тебя есть рубли? — спросил Яша.

Валерий с опаской оглянулся, пошарил по карманам, и невольно улыбнулся, увидев свое сконфуженное лицо в зеркальной двери за прилавком.

— Берет не возьмешь? Французский...

— Нет, нет... — отказался Валерий.

— Для члена партии лучше, конечно, рабочую кепку, — усмехнулся Яша.

— А я — беспартийный.

— Тогда бери все, что отобрал. Расплатишься в следующий раз. Только крупными купюрами — пятьдесят, сто...

В это время в магазин зашел Григорий Павлович, Яша замолчал.

Валерий схватил свертки, и они вышли из магазина. Какая-то пара, стоявшая у входа, двинулась за ними. Григорию Павловичу неудобно было часто оглядываться, но его разбирало любопытство: случайно или нет идут за ними? Зачем?

Они еще походили по городу, и все время эти люди их провожали. Подойдя к стоянке «Бейсуга», врач оглянулся и встретился глазами с женщиной.

Перед швартовкой вернувшегося из рейса «Бейсуга» в порту Новочерноморска Чукрин забежал в каюту к врачу и пожаловался на учащенное сердцебиение. Врач послушал его, измерил давление и сказал, что ничего страшного.

— Волнение перед встречей с женой, — поставил он диагноз.

— Григорий Павлович, можно один вопрос прояснить? — спросил Чукрин.

— Слушаю.

— Ну был я там у Яши, кое-что прикупил. Так, по мелочи, для жены и дочки. Приятель просил привезти японские кассеты...

Просьбу он давно обдумал, но, увидев закаменевшее лицо врача, заколебался. Записать все в свою декларацию он опасался. Скрыть — таможенники обнаружат и передадут в пароходство...

— Григорий Павлович, может, выручите, запишете что-нибудь на себя?

— Сам дошел до этого или с кем советовался?

Ответить Валерий не успел: в каюту зашел первый помощник капитана. Чукрин что-то сказал невпопад, как бы заканчивая разговор, и попятился к двери.

Как-то раньше Григорий Павлович не обращал особого внимания на радиста. Рано располневший, с длинными патлами, свисающими ниже воротника форменной куртки, в потертых джинсах. Врачу не нравились его постоянные разговоры о вещах и жадность, с которой тот ел и пил в камбузе, но ничего криминального вроде бы в этом не было.

И все-таки Григорий Павлович решил сказать капитану о странной просьбе радиста. Поднялся в рубку, но капитан стоял рядом со штурвальным, и врачу не удалось с ним переговорить.