Чекисты рассказывают. Книги 1-7

— Какая литература? — вскочил со стула следователь и впился в партизана горящим взглядом. — Что за политическая литература?! Ну?!

Титов пояснил:

— Несколько экземпляров центральной газеты «Правда». Приказ товарища Сталина о разгроме германских войск под Москвой и еще…

— Довольно! — Следователь схватил со стола страшный жгут, подошел к Буйнову. — Ну-у-у? Говори, где эти бумаги? Где взрывчатка? Да, да, и взрывчатка, которой ты готовился поднять на воздух городскую гостиницу вместе с германскими офицерами! Где она, я тебя спрашиваю?!

Провокатор упал на колени, заскулил, как побитый щенок. Глотая слезы, он заговорил быстро и сбивчиво, стараясь убедить майора в том, что Титов умышленно наговаривает на него. Просил следователя вспомнить все, что он передавал им. Называл фамилии подпольщиков, которых выдал оккупантам. Адреса и явки советских патриотов, переданные им же… «О-о, какая же ты сволочь! Сколько же ты погубил наших людей! — подумал Титов. — Ну берегись, людоед! Конец твой близок! Покуда я дышу, я выдержу все! Я выстою! Сам погибну, но сделаю все, чтобы угробить тебя!» А майор Шранке орал, брызжа слюной:

— Где большевистская «Правда»? Где приказ советского лидера?

Буйнов умоляюще сложил руки на груди, не спуская глаз с охваченного бешенством фашиста.

Свистящий удар жгута оставил на лице провокатора страшный кровавый след и свалил его на спину. Схватившись за голову, он покатился по полу, оглашая кабинет дикими воплями. Потом встал на четвереньки, подполз к гитлеровцу и стал хватать его за ноги. Майор уже не слушал его. Рявкнул что-то, пнул сапогом. Он был похож на зверя, готового кинуться на каждого, кто неосторожно приблизится к нему. Покружив по кабинету, гитлеровец круто остановился перед табуретом, на котором сидел партизан, смерил его ненавидящим взором, словно решал: ударить или не стоит? Потом швырнул жгут на стол, спросил:

— Титов, вы можете указать, где находится взрывчатка?

Партизан спокойно смотрел на следователя.

— Могу, господин майор. Было бы лучше, если бы он сам…

— Отставить! Я вас спрашиваю: где взрывчатка?!

— Слушаюсь, господин следователь! Где же ей быть, как не в его доме? Другого, более надежного места в городе нет.

Услышав слова партизана, провокатор истерически захохотал, откидываясь назад и размазывая по лицу кровь и слезы.

— Ищи-свищи! Ты же сам забрал ее, гадина! Что, забыл? — уверенно говорил Буйнов, видимо надеясь еще выбраться из западни, которую подстроил ему партизан.

Шранке недоуменно смотрел на Титова.

— Это правда, что он говорит? Буйнов передавал вам взрывчатку?

Партизан утвердительно кивнул.

— Да, господин майор, он передавал мне взрывчатку Ею я заминировал дизель и динамо-машину на городской электростанции. Но дополнительный заряд для гостиницы был спрятан отдельно.

Провокатор снова стал кричать, что Титов помешался и теперь несет черт знает что. Предлагал отправить его на обследование к врачу.

Гитлеровец курил одну сигарету за другой и внимательно следил за перепалкой недавних «единомышленников». Когда Буйнов, устав орать, притих, заговорил партизан. Он говорил тихо, казалось, каждая фраза дается ему с трудом.

— Эх, Захар Петрович, Захар Петрович… Значит, ты водил за нос не только их, но и нас? Хорош гусь! Может, я и помешался от пыток, но где находился второй тайник в твоем доме, я еще помню. — Партизан помолчал минутку, потом решительно сказал: — Господин майор, я могу начертить план и указать место тайника.

Гитлеровец одобрительно кивнул.

— Хорошо, господин Титов. Начертите… Садитесь вот сюда и чертите.

Титов медленно пересел с табурета на стул, что стоял у стола следователя. Майор передал ему лист чистой бумаги, карандаш.

Не раз он останавливался, будто припоминая детали, а на самом деле — отдыхал: покалеченные пальцы плохо держали карандаш, но он, хоть и медленно, продвигался к цели.

Наконец чертеж был готов. Жирным крестом Титов пометил место расположения тайника со взрывчаткой и политической литературой. Внизу чертежа крупно написан адрес Буйнова. Положил чертеж перед следователем и сказал:

— Ну вот и все, господин следователь. Кажется, ничего не пропустил. — И закрыв глаза, замер, откинувшись на спинку стула, а в голове неотступно билась мысль: «Все ли в порядке? Успеют ли?»

Титов устал от длительной и напряженной борьбы: надо было следить за каждой фразой, за каждым движением и выражением лица, за поведением и словами Буйнова и действиями следователя, а сил почти не было… И теперь, закончив чертеж, он находился в полуобморочном состоянии: глаза слипались. «Не смей спать!» — приказывал он себе и держался из последних сил

Стукнула дверь. На пороге появился солдат с тарелкой бутербродов и стаканом чая. Все это, по молчаливому приказу Шранке, было поставлено перед Титовым:

— Угощайтесь, господин Титов.

Титову очень хотелось есть, но он заставил себя медленно взять бутерброд, достойно отпить из стакана. Он чувствовал, как с каждым глотком прибавляются силы… Но есть много не стал: он знал, что после голодовки, которая у него была в тюрьме, можно не сладить с собой и уснуть.