Чекисты

Михаил Абрамович послал работать в Маньчжурию наиболее опытных чекистов: Рощина, Пудина, доктора Фортунатова, который блестяще владел японским языком. На советскую разведку в Маньчжурии работал теперь и Эрих Такке, который спустя некоторое время после встречи с Трилиссером в Берлине прибыл в СССР и вступил в партию большевиков. Советские разведчики в Маньчжурии перехватывали массу документов. С наиболее важных снимали копии, а подлинники отправляли но назначению… В потоке секретных писем нужно было разбираться, из массы второстепенных сведений отбирать главные, чтобы „пустая“ информация не заслонила такую, на которую необходимо было немедленно реагировать, принимать ответные меры. Поэтому в помощь советским разведчикам в Харбине Михаил Абрамович послал опытных японоведов.

В 1927 году в руки разведчиков попал документ, на котором стояло множество всевозможных печатей, что свидетельствовало о его особой секретности. Печати были осторожно сняты, — чтобы потом поставить их незаметно на прежнее место…

В предисловии указывалось, что премьер-министр Японии генерал Танака обращался к микадо (императору), и последний одобрил содержание доклада. Это был так называемый „Меморандум Танака“, в котором излагались главные цели и задачи японской политики.

„Мы должны страшиться того дня, когда Китай объединится и его промышленность начнет процветать… Для того чтобы завоевать подлинные права в Маньчжурии и Монголии, мы должны использовать эту область как базу и проникнуть в остальной Китай под предлогом нашей торговли. Вооруженные уже обеспеченными правами, мы захватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своих руках все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы…

В программу нашего национального роста входит необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях обладания богатствами Северной Маньчжурии… Мы будем всемерно наводнять Северную Маньчжурию нашими силами. Советская Россия должна будет вмешаться в это, и это будет для нас предлогом для открытого конфликта“.

Так благодаря работе чекистов под руководством М.А. Трилиссера стали известны цели агрессора,

Осенью 1929 года заместитель председателя ОГПУ Михаил Абрамович Трилиссер собирался выступить на пленуме Сокольнического райкома партии, членом бюро которого он избирался неоднократно.

Он должен был дать отпор новым вылазкам троцкистов. Трилиссер с горечью вспомнил декабрь 1923 года, бурное собрание большевиков в центральном клубе ОГПУ, когда троцкисты пытались внести раскол в чекистскую партийную организацию.

Выступление Трилиссера было эмоциональным и убедительным. Когда он возвратился в здание ОГПУ, сильно разболелось горло. Секретарь Валентина Николаевна Чибисова хотела вызвать врача.

— Что с вашим горлом? Вы часто обращаетесь к врачам и, как видно, они вам не, могут помочь. Может быть, показаться хорошему специалисту? — спросила она.

Михаил Абрамович только махнул рукой, повернулся и ушел к себе в кабинет. Она растерянно посмотрела ему вслед.

Поздно вечером он подошел к Чибисовой.

— Извините, Валентина Николаевна, — сказал он. — Я никогда никому об этом не рассказывал и, кроме моей жены, Ольги Наумовны, никто об этом не знает…Моему горлу уже не поможет ни один врач. Во время ареста белобандиты повредили мои голосовые связки…Раньше, когда был юношей, я даже пел в хоре. А теперь, как небольшая перегрузка — не моту говорить… Прошу вас, Валентина Николаевна, по этому поводу не вызывать ко мне врачей.

— Хорошо, Михаил Абрамович…

Потом Валентина Николаевна Чибисова стала докладывать, кто звонил по телефону во время отсутствия Трилиссера:

Звонил ваш шофер и спрашивал, нужен ли будет вам завтра, в выходной день. Я ответила, что вы собираетесь поехать за город на прогулку с сыном.

— Спасибо, Валентина Николаевна. Позвоните, пожалуйста, шоферу и окажите, что завтра он свободен. Может заниматься своими делами…

— А прогулка с сыном на машине?

— Для моего сына и трамвай — удовольствие. А машина выделена для служебных дел.

В конце 1930 года Трилиссера вызвал Сталин,