Чел

Линер обращает внимание: Опалев говорит с огромными паузами, обрывками фраз. Лицом к лицу Линер сталкивается с Опалевым впервые. Косвенно они пересекались и не раз. В памяти всплывает эпизод в связи захватом театрального центра. Краем уха она слышала, как Опалев раздавал команды своим комбатам. Воспоминание не оставляет сомнений: Опалев, при всей своей суровости, в разговорах с представительницами противоположного пола или по крайней мере в их присутствии не выражается. Именно это правило лишает его речь сегодня привычной связности…

Линер еще раз улыбается. Но уже по другому: без яда, словно благодаря Опалева за неожиданную, выстраданную им галантность.

– Вам необходимо обеспечить безопасность следственных действий. То есть не допустить проникновения сторонних лиц в медицинское учреждение. Особенно это касается данного отделения и данной палаты. Заведующая отделением, Маргарита Анатольевна, уже получила соответствующие указания. Но ей требуются люди. Найдите ее. Она здесь в корпусе.

– Имеются в виду… только собравшиеся вокруг больницы гражданские… или… есть новая информация о лицах, причастных… к вчерашним событиям в метро?

Информация, которую он хочет получить, не для него, но раз уж дело идет к мировой, то можно, краем, ввести в курс дела, решает Линер:

– Точной информации пока нет. Но, возможно, в отделении находится лицо, причастное к теракту. В связи с чем и проводятся следственные действия.

Опалев удовлетворенно кивает:

– Я услышал вас. Ожидать ли… в связи с этим… лицом… прибытия ваших… «тяжелых»?

Новая заявка на конфликт легко улавливается, но Линер спешит загладить углы и здесь:

– Я думаю, нет. Не их профиль. Вы знаете. Наш спецназ другими делами занят. Они не охранники. Но все будет зависеть от развития ситуация и…

– …Ваших докладов, Юлия Вадимовна.

– Точно так, Иван Сергеич.

Опалев, похоже, находит точку равновесия, но на всякий случай уточняет:

– Хорошо, тогда… каковы… мои полномочия… в отношении уже имеющихся гражданских?

– Это не ко мне вопрос, Иван Сергеич. Это к политикам. С ними и общайтесь. Там кто-то есть?

– Да, Лесков на входе. Изучает окрестности.

«Этот – следующий. И его не отошлешь так просто, как Опалева», – вспоминая роскошные лесковские усы, досадует про себя Линер. Вслух, констатирует без эмоций:

– Вот с ним и общайтесь. Мое дело здесь.

– Хорошо, я все понял. Мы приступаем.

– Успехов.

– Спасибо. И вам.

Опалев поворачивается и берется за ручку двери. Немного подумав, оглядывается и спрашивает:

– А что… вы, Юлия Вадимовна… по поводу всего этого думаете?

– По поводу чего?

– Ну, по поводу вот этого… лета… не пойми откуда… этих… тропиков… в средней полосе… Что известно?

– Это часть следствия. Но пока я не могу ничего конкретного вам сказать. Честно говоря, пока я сама в полном недоумении.

Опалев некоторое время смотрит в пол. Линер кажется, что его мучает еще какой-то вопрос, но он то ли не решатся его задать, то ли не до конца его сформулировал. Она пытается его направить:

– Что-то еще?

Опалев, не отрывая взгляда от пола, качает головой:

– Да нет… Чудеса, Юлия Вадимовна… чудеса! – натуженно ухмыляется он на прощание и скрывается за дверью. Но тут же возвращается, просунув голову в дверной проем:

– Да, вот еще… с прессой… Что делать?

– Сюда не допускать.

– В палату или… в корпус?

– Вообще на территорию.

– Ни при каких?

– Ни при каких.

– Это… верно… Юлия Вадимовна… Это абсолютно… верно… А то…

Опалев секунду думает, как завершить начатое предложение, но, видимо, так и не подобрав допустимых для беременной женщины выражений, закрывает дверь на полуслове. Линер в третий раз за время их беседы улыбается и возвращается к скрину.

Текст – диалог. На первый взгляд, пустой треп влюбленной парочки. Им понятно – остальные свободны. Понимайте, как знаете. Правда, участников диалога – ни его, ни ее – объективно не существует. Это люди-ничто. По бумагам – ничто. Как бы – ничто…

Линер пытается читать скрин, но весомые сомнения мешают сосредоточиться, сбивают исследовательский настрой: