Челюскин. В плену ледяной пустыни

25 мая в половине одиннадцатого утра дирижабль резко отяжелел и стал спускаться к земле в каждую секунду на полметра. Члены экипажа быстро определили дифферент на корму в восемь градусов. Чтобы выровнять его и предотвратить падение, увеличили обороты двух работавших двигателей и запустили третий. Аэростат стал падать быстрее. Попытались скинуть балласт, но не успели, земля стремительно приближалась. Тогда мигом заглушили все двигатели – хотели избежать водородного пожара при неизбежном падении.

«Италия» ударилась об лед моторной гондолой. Когда она оторвалась – дирижабль взмыл вверх и на этот раз пропахал ледяную корку гондолой управления. Полсотни метров гондолу тащило по снегу, потом оторвало от воздушного судна. Цеппелин стал неуправляем, с шестью людьми на борту, большей частью оборудования и провизии его вновь подняло в воздух и понесло ветром на восток. Эта часть экспедиции получила название «группа Алессандрини».

Остальные десять членов экипажа остались на льду, в оторванных от «Италии» гондолах. При падении погиб моторист Помелла, еще два члена экипажа получили переломы рук и ног, у Нобиле оказалось рассеченным лицо, сломаны голень и запястье.

Минуло не более получаса, еще не всем пострадавшим успели оказать помощь, когда на востоке показался столб дыма. Стали гадать – пожар это на окончательно упавшем дирижабле, или Алессандрини и его товарищам удалось удачно приземлиться и они подают сигналы. Шестерых унесенных так никогда и не отыскали, как и следов погибшей «Италии».

Выжившая команда тихо затаила злобу на начальника экспедиции: вот он, наш выскочка, взялся за неподъемную ношу, когда летали с Амундсеном, катастрофы не было, а тут попали в туман и встречный ветер, оболочка обледенела. Отлетались. Недолго музыка играла. Благословление папы не спасло.

Положение их, однако, на первый взгляд не выглядело безнадежным. При крушении из дирижабля выпало на лед несколько ящиков со снаряжением, жестяные контейнеры с едой. Самой главной удачей оказался мешок с навигационными приборами и оборудованием. Штурман Мариано определил координаты катастрофы, радист Бьяджи привел в рабочее состояние коротковолновую станцию. Из подручных материалов смастерили невысокую антенну. Резервный одноламповый передатчик заработал в эфире сигналами длинных волн, радист забрасывал попытками выйти на связь корабль «Читта ди Милано», курсировавший совсем рядом, в Норвежском море. На пятый день радист с корабля услышал сигнал Бьяджи, но принял его за позывной со станции в Могадишо и не стал реагировать.

Девять бывших воздухоплавателей, спустившихся на голый арктический лед, стали ждать помощи, выживая в четырехместной палатке, с одним спальным мешком, имея в запасе семьдесят килограммов пеммикана и сорок кило шоколада. Из полезного оборудования еще имелся секстант, три хронометра и пистолет с патронами. Зеленому брезенту палатки придали более броский вид на фоне белой пустыни – вымазали красной краской, достав ее из шаров, с помощью которых до крушения определяли высоту полета дирижабля.

Через четыре дня после катастрофы швед Мальмгрен застрелил белого медведя. Даже сломанная левая рука не помешала суровой шведской охоте. Медведя разделали и пустили в пищу.

На следующие сутки из лагеря вышли трое: стойкий к северным трудностям Мальмгрен, штурманы Мариано и Цаппи. Швед заверил всю экспедицию, что они смогут пешком дойти до Конгсфьерда. Нобиле противился этой идее, он стоял против разделения и так уже поредевшей экспедиции. Цаппи горячо поддерживал шведа, и Нобиле сдался. Взяв с собой запас провизии, троица вышла навстречу архипелагу.

В первых числах июня вся Европа, следившая за полетом «Италии», вовсю била тревогу – дирижабль потерялся, не выходит на связь. В Италии, Норвегии и Швеции снаряжались поисковые экспедиции, из фьордов вышли два китобойных судна, зафрахтованные итальянским правительством. Норвежцы предложили организовать полномасштабную спасательную операцию, Италия по непонятным причинам жест великодушия отвергла. Руаль Амундсен, чувствуя запоздалую вину в конфликте с Нобиле, с первых минут после известия о катастрофе принялся изыскивать средства на спасательную миссию.

Третьего июня костромской крестьянин из деревеньки Вознесенье-Вохма двадцати одного года от роду присел за стол к собственноручно собранному приемнику. Это даже и приемником-то сложно было назвать – не до конца собранная конструкция, россыпь деталей, соединенная проводами, простейший одноламповый регенератор. Радиолюбитель надел наушники в надежде услышать чего-нибудь новенькое о судьбе пропавшей экспедиции Нобиле и раскрыл рот от удивления. В эфире висел слабый, едва читаемый сигнал: «Italie Nobile Fran Uosof Sos Sos Sos Sos Tirri teno EhH».