Челленджер

– Верно, – я тряхнул головой, отгоняя параноидальное наваждение об офисной слежке и индустриальном шпионаже. – Раунд два. Готовы?

Ирис кивнула.

– О'кей, бокс! – я хлопнул в ладоши.

– Дррр… Дррр… – Ирис приложила ладонь к уху и изобразила крайнюю степень озабоченности.

Стив растянулся в кресле, зажмурился, запрокинул голову и, приоткрыв рот, пару раз всхрапнул, дёрнулся и принялся суетливо ощупывать всё кругом в поисках воображаемого телефона.

– Алло, – прохрипел он, резко вскидывая руку.

– Ты где?

– А ты кто?

– Я твой начальник! – возмутилась Ирис.

– С какой стати? – парировал Стив.

– Потому… что…

– Пять…

– Эм… Потому… – Ирис была явно не в форме, с ходу можно было предложить минимум два варианта ответа на этот выпад.

– Семь… десять, – я подмигнул Стиву. – Два-ноль.

– Ну, мальчики, сейчас я вам устрою. – Ирис подалась вперёд и снова скинула ладонь к уху. – Дррр, дррр.

Стив покосился на телефон, развёл руками и сделал "дррр, дррр".

– Дррр, дррр, – требовательно повторила Ирис. – Это ещё что такое?!

– Дррр, дррр, – передразнивает Стив, пожимая плечами. – Я не беру трубку.

Ирис насупилась, а Таня-Марина, оттаяв, начинает подхихикивать.

– Пять.

– Дррр, дррр, – повторяет Стив, качая головой.

– Это мухлёж! – Ирис оборачивается, требуя восстановить справедливость.

– Восемь, – давясь со смеху, я делаю вид, что не замечаю укоризненных взглядов.

– Дррр, дррр.

– Брейк, – провозглашаю я. – Три-ноль, в пользу Стива, то есть в мою.

– Нечестный ход! – настаивает Ирис, скорчив обиженную гримасу. – Рефери, я требую рассмотрения данного нарушения на судейской комиссии.

– Хорошо, Арик, не кипятись, будем переигрывать, – я грожу Стиву вилкой. – Смотри у меня – первое предупреждение.

Стив, деланно смутившись, скалится своей проделке и хитро посматривает на Ирис.

– Ну что, готовы?

И тут принимается трезвонить мой телефон. Я кошусь на экран, затем встречаюсь взглядом с Ирис, потом со Стивом, и мы дружно покатываемся со смеху.

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

Все хохочут, включая Татьяну, а я, держа мобильник в вытянутой руке, шепчу сквозь слезы:

– Не-не… не могу… Я не в состоянии…

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

Веселье достигает критической отметки, на пол летит задетая чьим-то локтем ложка, и на нас уже начинают оборачиваться.

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

– Ты же сказал, – внезапно посерьёзнев, встревает Таня-Марина, – что это нечестный приём?!

– Дррр, дррр, – делает Ариэль.

– Это в нашей игре – нечестный, – с трудом выговариваю я, – а с настоящим Ариэлем – только так!

– Дррр… др… – жалобно делает Ариэль и затихает.

Глава 20

…Ей представился дымный горизонт, выжженные поля с напрасным урожаем, закат на западе и пламя на востоке, сумеречный лес, в котором по случаю конца света пробуждаются самые страшные сущности, дремавшие доселе в дуплах, ветвях, пнях, брошенные огороды, разорённые дома и жалкая кучка беженцев с убогим скарбом, плетущаяся через посёлок и усугубляющая кошмар визгливыми, бессмысленными взаимными обвинениями. Это была война, землетрясение, голод и мор, за лесом выло, на железной дороге грохотало, и хрустела под ногами колючая стерня, схваченная первыми заморозками.

Дмитрий Быков

– Не, ну вот что ты творишь?

– В каком смысле?

– Вот именно, я о смысле. Чем ты вообще занимаешься?

– Работаю в хай-теке.

– И что? Какой в этом толк? Это, типа, круто? Бабки зашибаешь?

– Толк? Ну как! Я это… эм… разрабатываю медоборудование, чтобы лечить людей, спасать человечество от…

– Кого спасать? От кого?

– От смерти… Спасаю людей от смерти, разве есть более благородное ремесло?

– "Спасать человечество", "благородное ремесло", "лечить от смерти", – передразнила Майя. – Это лозунги. Бессмысленное сотрясение воздуха. Отмазки, которые ты сочинил, чтобы не думать о том, о чём действительно стоит задуматься, пока не поздно.

– Неужели! И о чём же стоит задуматься?

– О том, что ты порешь херню. Ты что – Мать Тереза? Махатма Ганди? Самого себя спасать нужно, а ты слепо следуешь чужим установкам, воображая, что это круто. И не просто круто, а "благородно"! Это наживка, которую ты добровольно заглатываешь, даже не замечая крючка.

– Какого ещё крючка?