Челленджер

– Ариэль и Илья, – произносит Стив нарочито размеренным тоном, – ещё вчера у нас был сенсор с результатами из самодельного аквариума на шницеле из супермаркета, а сегодня – действующий катетер и настоящий опыт на человеке. Во-первых, нам невероятно повезло, что на столь ранней стадии представилась возможность провести эксперимент на живом человеческом теле. Это значительно повышает ставки во всех отношениях.

Стив делает короткую паузу.

– Во-вторых, половина данных, вероятно, вполне годится для дальнейшего анализа. Это сотни измерений! Вдобавок, вам удалось за одну ночь собрать всю систему. Это само по себе победа. – Ещё одна точно выверенная пауза. – И в-третьих, вчера для новых сенсоров не было никакого эквизишн модуля, сегодня – есть, пусть с ошибками, но есть. И потому не стоит преуменьшать значения проделанной работы и достижений, добытых ценой немалых усилий. Это большая удача и важный этап в развитии компании.

Он обводит взглядом притихших слушателей. Ирис, с напряжением ждавшая развязки, сменила позу и, кажется, несколько расслабилась. Таня-Марина расценивает смену атмосферы, как позволение заново уткнуться в чат.

– Предлагаю взять на себя повторную проверку и, возможно, мне свежим взглядом удастся установить корень проблемы, – резюмирует Стив.

Ариэль, выйдя из оцепенения, то ли утвердительно кивает, то ли в изнеможении роняет голову.

* * *

Все расползлись по своим вольерам. Я сижу, созерцая разгром на собственном столе. Скомканные листы многострадального workplan-а, обагрённые ядовито- малиновыми чернилами, валяются на сероватом ковровом покрытии, словно изуродованные трупы на дотлевающем пепелище.

Собравшись с силами, встаю и выхожу на улицу. Надо пожрать. Мяса. Внутри тошно и мрачно, и ассоциативно всплывает название "Black". Там оказывается вычурный дизайн, смахивающий на интерьер махрового борделя. Тяжёлые драпировки, густой полумрак, оттенённый матово-янтарной подсветкой, и массивная мебель из морёного дуба. Мой гамбургер готовят так долго, что невольно вспоминается расхожая хохма о поваре, самолично отправляющемся на охоту. Бармен, уловив моё настроение, предлагает выпить с ним на пару. К нашему общему удивлению, я выбираю арак. Он нацеживает вязкую от кристалликов льда жидкость, и мы молча опрокидываем рюмки. Когда сидишь за стойкой один, нередко угощают за счёт заведения. Это продуманный коммерческий ход – фишка не в бесплатной выпивке, а в имитации личного участия. И хотя прекрасно всё понимаешь – это подкупает.

– Ты на работе? – бармен вновь наполняет.

– На работе…

– Я тоже.

Иронично улыбается, поднимает рюмку, мы выпиваем, и он наливает по третьей. Гамбургер в итоге оказывается преотличным. Насытившись от пуза, я возвращаюсь в офис спустя два с половиной часа. Помаявшись, прикидываю, какое титаническое волевое усилие надо предпринять, дабы превратиться в амбициозного, целеустремлённого инженера, и нахожу это выше собственных сил. Встаю, беру сумку и сваливаю, ни с кем не прощаясь.

Выбравшись из центра, снимаю комнату в придорожном мотеле и заваливаюсь спать.

* * *

Всё продолжается, как ни в чём ни бывало. Будто не было вчера ни моего позора, ни начальничьих истерик. Я копаюсь в алгоритме, Тамагочи пишет план, а Ирис пребывает на экзекуции у Ариэля. Из-за стены доносятся отголоски до боли знакомых интонаций в неуклонно нарастающих тонах. Это надолго, – решаю я и отправляюсь есть один.

Отобедав, надеваю наушники, врубаю электронику пободрее и пытаюсь забыться алгоритмом. Мало-помалу я начинаю чувствовать, что что-то не так. Осматриваюсь. Внешне всё, как всегда. Тамагочи сколопендрой скрючился за компом, Ирис уставилась в монитор. Вроде всё о'кей. Я возвращаюсь к своим делам, но нечто не даёт покоя. Это нечто едва уловимо ощущается краем сознания, словно доигранная пластинка крутится впустую, и игла, соскакивая, царапает виниловую поверхность.

Я исподтишка присматриваюсь к Ирис. И точно, что-то неладно: обычно она сразу улавливает мой взгляд, а сейчас заторможено пялится в одну точку, ничего не замечая кругом. В линзах очков отражаются блики экрана. Тёмный, потом разноцветный, потом синий, потом зеленоватый. Ирис некоторое время сидит без движения, затем жмёт на кнопку. Монитор тухнет. Калейдоскоп повторяется.

После нескольких циклов я наконец въезжаю в суть происходящего – она попросту раз за разом перезагружает компьютер, ждёт, пока система загрузится, и снова делает рестарт.

– Ирис, – осторожно зову я.

Ноль эмоций.

– Ирис!

Выключает, включает и продолжает таращиться в ту же точку. Я обхожу стол и вижу, как заставка Windows сменяется пресловутым холмом.

– Ирис, пойдём покурим… – легонько касаюсь её.

Она вздрагивает и смотрит на меня невидящим взглядом.

– Идём, – осторожно треплю её по плечу и убираю руку, – заодно прогуляемся.

Я делаю приглашающий жест, затем шаг в сторону двери и выжидательно останавливаюсь. Она некоторое время сидит без движения, потом нехотя встаёт и следует за мной.