Челобитные Овдокима Бурунова

Лальская публика театром была не избалована и живо реагировала на все, что происходило на сцене. На одном из спектаклей в декорациях был устроен невидимый ручей, протекавший через всю сцену. За кулисами приготовили большой железный бак с водой. Человек, приставленный к баку, черпал ведром воду и наливал ее в самый обычный рукомойник из тех, которыми и до сих пор пользуются у нас на дачах. Рукомойник висел выше бака и был соединен с ним трубкой. Струйка воды падала в бак, и это «журчание» было слышно всему залу. Успех был оглушительный. Зрители вскакивали с мест, чтобы увидеть ручей.

Поначалу режиссером в театре была провинциальная актриса по фамилии Гулина, приехавшая в Лальск, потом, некоторое время, после того как Гулина умерла, – ее дочь, а с 1908 года спектакли ставила Е. И. Шестакова – дочь владельца бумажной фабрики. После 1917 года… ничего ужасного с ней, к счастью, не случилось. Через пару лет она вышла замуж и уехала из города.

Вы не поверите, но в крошечном Лальске в то время было даже два театра. Вторым был народный. В нем ставили народные драмы вроде «Царя Максимилиана», которые обычно играли на святках. Народные драмы – это… Впрочем, народные драмы не имеют никакого отношения к истории Лальска. Скажу только, что ставила эти драмы молодежь – городская и фабричная, женские роли исполнялись мужчинами, костюмы делались из картона и обклеивались золотой или серебряной бумагой в зависимости от важности того или иного персонажа.

Если к двум клубам и двум театрам прибавить Вольное пожарное общество под председательством Иннокентия Егоровича Шестакова, владельца бумажной фабрики, почтово-телеграфную контору, городскую повивальную бабку, земскую больницу, двух врачей с аптекарским помощником, аптеку, Общество взаимного страхования от огня, в котором был распорядителем Иван Степанович Пономарев, Общество потребителей, высшее начальное училище, женскую прогимназию, Сиротский суд, Общество призрения бедных77, две с половиной сотни деревянных домов и четыре каменных, несколько десятков торговых лавок, тысячу с лишним жителей, фабрику наследников Сумкина с пятью паровыми машинами, двумя водяными колесами, турбиной, семью паровыми котлами и около тринадцати тысяч годового городского бюджета, то получим Лальск перед Первой мировой войной. И еще прибавим помидоры, которые начал сажать в 1910 году приехавший в Лальск учитель чистописания коллежский регистратор Михаил Феофилович Дриацкий.

Наверное, нужно упомянуть события 1905 года, но в Лальске и размах беспорядков был соразмерен самому городу. В ночь на второе февраля большевики из Устюга разбросали по улицам Лальска прокламации и… все. Может быть, даже кто-то и разбил стекло в нетрезвом виде, ругался матерно, грозил кулаком, обещал всем показать кузькину мать. Другое дело Русско-японская война. В городе разместили военнопленных японцев. Местный исправник доносил уездному в Великом Устюге: «Считаю долгом дополнить, что две семьи японцев открыли в городе прачечную и парикмахерскую, но едва ли они принесут им доход, а корейцев избегают пускать на квартиры, можно ли взять их на поденные работы на фабрику Сумкина для пилки и колки дров». Как только война закончилась, военнопленных стали отправлять обратно – в Японию и Корею, и тут оказалось, что не все хотят возвращаться. Более того, некоторые захотели перейти в православие. В июле 1905 года лальское полицейское начальство рапортовало великоустюжскому: «10-го сего июля корейские подданные Пакюйсе-Син (30 лет) и Поягуни-Вон (23 года) приняли православную веру с наречением первого – Александром Сергеевичем Сергеевым и последнего – Федором Георгиевичем Георгиевским… Обряд совершал священник Спасской церкви о. Павел Баклановский. Об этом имею честь донести Вашему Высокоблагородию». В октябре еще один проживающий в Лальске кореец Ким-Тюки крестился и стал Алексеем Алексеевым. Вот, собственно, и все о событиях 1905 года в Лальске.

Волки и лисицы