Челобитные Овдокима Бурунова

Василий Никитич свою фантазию не стеснял и любил, в отличие от Ньютона, измышлять гипотезы, подчас и не подкрепленные никакими документами, но, как говорят сторонники девягорской гипотезы, отец русской историографии мог работать с не дошедшими до нашего времени источниками, например с библиотекой Ивана Грозного, и потому отвергать с порога существование Девягорска все же не стоит, и мы этого делать не станем, поскольку с Девягорском все куда интереснее, чем без него. Безусловно, кабы на территории нынешнего Болхова проводились археологические раскопки, то они могли бы пролить свет на прошлое города и в конце концов помочь определиться, существовал Девягорск на самом деле или нет, но раскопок не проводилось, и когда они будут… Обогнем вопрос с раскопками и пойдем дальше по третьей тропинке. В Ипатьевской летописи под 1147 годом сказано: «Святослав же приде к Дедославлю… В тоже время посадници Володимери и Изяславли, выбегоша из Вятич, и из Дебряньска, и из Мченьска, и из Облове. Святослав же оттуда иде Девягорску, и зая все Вятичи и до Бряньска, и до Воробиины по Десне, и Домагощь и Мченеск». Понятно, что и Брянск, и Мценск, и земля вятичей никак не могли находиться в Житомирской области, а значит, и Девягорск… Вот вам и летописное подтверждение гипотезы Татищева, пусть и косвенное. Кроме того, Девягорск был упомянут в документе пятнадцатого-шестнадцатого веков под названием «Список городов дальних и ближних». Правда, он там записан литовским городом, но это уж к нашему делу не относится.

С другой стороны, сам Карамзин в примечаниях ко второму тому своей «Истории государства Российского», после того как цитирует Ипатьевскую летопись, в которой упоминается Девягорск, пишет: «Имена городов, напечатанные здесь косыми буквами, теперь совсем неизвестны. Некоторые из них, Облове и Девягорск…»

Есть еще и четвертая тропинка. Если пойти по ней, то можно прийти к… раскопкам, но уже в Тульской области, и к еще одному Девягорску, расположенному возле города Чекалин. От него до Болхова всего девяносто километров. Так вот, в тульском Девягорске, расположенном на левом берегу Оки, в 2011 году вела раскопки тульская археологическая экспедиция, обнаружившая остатки сгоревшей крепости двенадцатого века, следы посада, кладбища, рукоять ножа, веретена, погребение семи человек, которые, предположительно, погибли во время штурма города. Шесть тульских археологов написали по материалам раскопок ученую статью под ученым названием «Локализация летописного Девягорска по письменным и археологическим источникам». В статье на четыре с лишним десятка страниц среди текста, многочисленных фотографий, рисунков и таблиц я не нашел ни одного упоминания Болхова. То есть буквы, составляющие это слово, встречаются поодиночке неоднократно, но чтобы вместе…

Вот так. А как красиво все начиналось… Забыл сказать, что по той гипотезе, которая помещает Девягорск на место современного Болхова, в 1237 году под стены города приходит со своим войском Батый, разозленный семинедельной осадой неуступчивого Козельска. Приходит по дороге, которую, как писал Пясецкий, с тех самых пор в народе зовут Свиной. «Из преданий, сохранившихся в народе о Свиных дорогах, достовернейшее то, что оне проложены Татарами; почему и получили настоящее свое, презрительное для Магометан, название». По мнению Пясецкого, болховская, то есть девягорская крепость контролировала участок Свиной дороги от Рыльска до Козельска… Впрочем, все это уже не имеет никакого значения, раз Девягорск находился в девяноста километрах от нынешнего Болхова.

Теперь, полагаю, мы можем с чистой совестью пролистать триста с небольшим лет и перейти в 1556 год – год основания Болхова. Впрочем, задержимся на минуту. Орловские историки и краеведы позапрошлого и прошлого веков, еще не зная о том, где находился настоящий Девягорск, писали, что после разорения Батыем тот, воображаемый ими Девягорск, существовавший на месте современного Болхова, был уцелевшими местными жителями покинут и на триста девятнадцать лет о городе под названием… под каким хотите названием, под таким и не было, как говорится, ни слуху ни духу. Из летописей он тоже пропал. Зато крымские татары никуда не пропадали, и жизни от них не было совершенно никакой. С 1511 года по 1520-й набегали они на южные границы Московского государства четырнадцать раз. Без малого по два раза в год. Редкий год не приходили всю первую половину шестнадцатого века. Удивительно, как русские крестьяне успевали восстанавливать свои разоренные хозяйства, чтобы новым грабителям было чем поживиться. И это при том, что крымские татары забирали себе не только зерно, скот, меха и все, что можно унести, но еще и тех, кого можно увести для продажи на невольничьих рынках Крыма.