Человечек в колбе

Пастор ушел.

— Я нашел тебе воспитателя, — сказал он Карлу.

Карл так и помертвел от страха — ему очень не хотелось попасть к сапожнику.

— Это… доктор Ротман.

Карл вытаращил глаза.

— Чему ты удивляешься?

Тут в дело ввязалась мать. Ей очень хотелось видеть сына на кафедре проповедника.

— Но ведь мы решили, что он будет пастором, — возражала она. — Пастором, а вовсе не врачом!

— Пастором… — ворчал отец. — А если пастора-то из него не выходит? Пусть уж врачом будет. Или ты предпочитаешь, чтобы он был сапожником?.. А ты, Карл, чего хочешь ты?

— Я буду учиться… Не бери меня из гимназии… Я буду стараться… Я хочу быть врачом.

— Хорошо. Так и будет!

Ротман оказался хорошим воспитателем и преподавателем. Он так хитро взялся за дело, что Карл и не заметил, как полюбил ту самую латынь, о которой раньше и слышать не хотел.

— А ну, почитай-ка вот эту книжицу! — подсунул Карлу сочинения Плиния доктор Ротман. — Переведи мне пяток страниц.

Карл сморщился, но отказать Ротману не смог и уселся за перевод. Кое-как перевел он первую страницу, и чем дальше читал, тем больше увлекался. Оказалось, что Плиний совсем не похож на других «латинян» — в его сочинениях была целая энциклопедия по… естественным наукам. Карл так увлекся книгой, что и обедать не пошел.

— Ну, как твои дела с переводом? — лукаво спросил Карла Ротман.

Карл засмеялся в ответ. Теперь он пристрастился к латинскому языку. Книги Плиния он выучил чуть ли не наизусть. В гимназии сильно удивились, когда Карл Линнеус вдруг стал обнаруживать не только прилежание, но и знания, и притом — вот чудо! — в латинском языке.

— Все это временно. Все это непрочно, — бурчал себе в бороду учитель латинского языка. — Ротман не педагог, он ничего не добьется. Прочных знаний у Линнеуса не будет, все это одно верхоглядство.

Вопреки ожиданиям его учителей Карл все же окончил курс гимназии. Но и тут ему не поверили и дали аттестацию весьма сомнительного достоинства.

«Юношество в школах уподобляется молодым деревьям в питомнике. Случается иногда — хотя редко, — что дикая природа дерева, несмотря ни на какие заботы, не поддается культуре. Но пересаженное на другую почву деревцо облагораживается и приносит хорошие плоды.

Только в этой надежде юноша Карл Линнеус отпускается в академию, где, может быть, он попадет в климат, благоприятный его развитию».

С таким-то «аттестатом» Карл и отправился в Лунд, ближайший университетский город Швеции. Здесь у него был родственник, священник и профессор Гумерус, на протекцию которого Карл сильно надеялся.

Когда Карл въезжал в город, он услышал похоронный звон.

— Кого хоронят?

— Священника Гумеруса.

Неудивительно, что после этого Линней всю свою жизнь не мог равнодушно слышать колокольного звона. Все же ему удалось разыскать одного профессора, который записал его в число своих учеников, не поинтересовавшись его аттестатом. Учился Карл очень старательно и делал большие успехи. Но у него совсем не было денег — отец был очень небогат и содержать сына в чужом городе не мог. Хорошо еще, что в молодом студенте принял участие профессор медицины Килиан Стобеус. Он предложил Карлу поселиться у него в доме. У Стобеуса оказался гербарий, у него были коллекции минералов и раковин, были засушенные птицы и кое-какие насекомые, было много книг, и Карл увлекся наукой.

— Он спит с огнем и наделает пожара, — брюзжала мать Стобеуса. — Поговори с ним, не гореть же нам из-за него.

Стобеус вошел ночью к Карлу. Тот сидел и читал. Профессор так умилился, что поцеловал в лоб прилежного студента. Карл получил разрешение читать по ночам, сколько ему угодно.

Летом 1728 года Линней частенько прогуливался в окрестностях Лунда. Он бродил по лесам и полям, по болотам и пригоркам и собирал растения и насекомых. В одну из таких прогулок его укусило какое-то насекомое. Карл очень перепугался, а так как он еще мало знал своих шведских мух и ос, то решил, что его укусило какое-то страшилище, что укус ядовит, что он может умереть. Он побежал домой, к Стобеусу.

— Я умираю! Меня укусила ядовитая муха… Спасай меня!.. — закричал он еще на пороге.

Стобеус тоже перепугался — такой растерянный вид был у Линнея.

— Резать! — и Стобеус, не теряя ни минутки на размышления, вытащил ланцет, резнул и пустил кровь Карлу. Но сидеть около больного ему было некогда, он ушел и оставил его на попечение некоего хирурга Сиелля.

— Ну, как? — спросил тот Карла.

— Очень болит.

— Гм… — и предприимчивый хирург разрезал Карлу руку от плеча до локтя. — Это не повредит, — успокаивал он Карла.

На поправку Карла отправили в деревню: ему пришлось поправляться не от болезни (укус), а от лечения этой болезни. В те времена это случалось нередко.

Карл приехал к родителям, и тут мать его окончательно убедилась в том, что не придется ей видеть своего первенца на проповеднической кафедре. Все свое время Карл проводил в лесу, а дома сидел и прилежно наклеивал засушенные растения на листы бумаги. Какой уж проповедник выйдет из такого бездельника!

Доктор Ротман ничего не имел против занятий своего воспитанника, но…