Человеческая комедия

- Доверять? Ему! Да ежели старик так и умрет, не придя в сознание, его дочери не дадут мне ни лиара, а вся его рухлядь не стоит и десяти франков. Не знаю зачем, но сегодня утром он унес свои последние столовые приборы. Принарядился что твой молодой человек. И как будто даже, прости господи, нарумянился, - мне показалось, он словно помолодел.

- Я отвечаю за все, - сказал Эжен, вздрогнув от ужаса и предчувствуя катастрофу.

Он поднялся к папаше Горио. Старик бессильно лежал в постели, рядом с ним сидел Бьяншон.

- Добрый день, папа, - поздоровался Эжен.

старик ласково улыбнулся ему и, обратив на него стеклянные глаза, спросил:

- Как она поживает?

- Хорошо. А вы?

- Ничего.

- Не утомляй его, - сказал Бьяншон, отводя Эжена в угол.

- Ну как? - спросил Эжен.

- Спасти его может только чудо. Произошло кровоизлияние, поставлены горчичники; к счастью, он их чувствует, они действуют.

- Можно ли его перевезти?

- Немыслимо. Придется оставить его здесь: полный покой, никаких волнений!

- Милый Бьяншон, - сказал Эжен, - мы будем вдвоем ухаживать за ним.

- Я уже пригласил из нашей больницы главного врача.

- И что же?

- Завтра вечером он скажет свое мнение. Он обещал зайти после дневного обхода. К сожалению, этот старикашка выкинул сегодня утром какую-то легкомысленную штуку, а какую - не хочет говорить; он упрям, как осел. Когда я заговариваю с ним, он, чтобы не отвечать, притворяется, будто спит и не слышит, а если глаза у него открыты, но начинает охать. Сегодня поутру он ушел из дому и пешком шатался по Парижу неизвестно где. Утащил с собой все, что у него было ценного, обделал какое-то дельце - будь оно проклято! - и надорвал этим свои силы. У него была одна из дочерей.

- Графиня? - спросил Эжен. - Высокая, стройная брюнетка, глаза живые, красивого разреза, хорошенькие ножки?

- Да.

- Оставь нас на минуту, - сказал Растиньяк, - я его поисповедую, мне-то он все расскажет.

- Я пока пойду обедать. Только постарайся не очень волновать его: некоторая надежда еще есть.

- Будь покоен.

- Завтра они повеселятся, - сказал папаша Горио Эжену, оставшись с ним наедине. - Они едут на большой бал.

- Папа, как вы довели себя до такого состояния, что к вечеру слегли в постель? Чем это вы занимались сегодня утром?

- Ничем.

- Анастази приезжала? - спросил Растиньяк.

- Да, - ответил Горио.

- Тогда не скрывайте ничего. Что еще она у вас просила?