Человеческая комедия

- Вот полтора миллиона франков, господин председатель, - сказала Евгения, доставая спрятанный на груди ордер на получение ста акций государственного банка. - Поезжайте в Париж не завтра, не этой ночью, а сию минуту. Отправьтесь к господину де Грассену, узнайте у него имена всех кредиторов моего дяди, соберите их, уплатите все до одного оставшиеся после него долги, - капитал в пять процентов на него со дня долга до дня платежа; наконец, соблаговолите получить общую нотариальную расписку с соблюдением всех формальностей. Вы служите в судебном ведомстве, вам одному доверяюсь я в этом деле. Вы человек верный, порядочный. Опираясь на веру в ваше слово, пройду я через опасности жизни под защитой вашего имени. Мы оба будем снисходительны друг к другу. Мы знакомы так давно, мы почти родные, - вы не захотите сделать меня несчастной.

Председатель упал к ногам богатой наследницы, трепеща от радости и томления.

- Я буду вашим рабом, - произнес он.

- Получив расписку, - продолжала она, бросая на него холодный взгляд, - вы отнесете ее со всеми оправдательными документами моему кузену Гранде и передадите ему вот это письмо. Когда вы возвратитесь, я сдержу слово.

Председатель понял, что руку барышни Гранде получит только под влиянием оскорбленной любви, и он поспешил исполнить ее приказания с величайшей быстротой, чтобы как-нибудь не произошло примирения между влюбленными.

Когда г-н де Бонфон ушел, Евгения упала в кресло, заливаясь слезами.

Все было кончено.

Председатель сел в дилижанс и на другой день вечером был уже в Париже. Наутро он отправился к де Грассену. Чиновник собрал кредиторов в конторе нотариуса, где хранились долговые обязательства. Заимодавцы явились все до одного. Хотя это были кредиторы, надо отдать им справедливость: они были точны. Здесь председатель де Бонфон от имени мадемуазель Гранде уплатил им должный капитал и проценты. Уплата процентов была одним из удивительнейших событий в парижском коммерческом мире того времени. Получив расписку, засвидетельствованную нотариусом, уплатив де Грассену за его хлопоты пятьдесят тысяч франков, назначенные Евгенией, председатель отправился в особняк д’Обрионов и застал Шарля, когда он входил к себе в покои, удрученный объяснением с тестем. Старый маркиз только что заявил, что выдаст свою дочь за Шарля лишь в том случае, если все кредиторы Гильома Гранде будут удовлетворены.

Председатель прежде всего передал ему следующее письмо:

“Кузен, господин председатель де Бонфон по моей просьбе вручит вам расписку кредиторов в уплате им всех долгов моего дяди, а также расписку, которой я удостоверяю, что эти суммы получила от вас. До меня дошел слух о возможном объявлении банкротства. Я подумала, что сын банкрота, пожалуй, не мог бы вступить в брак с мадемуазель д’Обрион. Да, кузен, вы правильно рассудили о моем уме и моих манерах: нет во мне ничего светского. Ни расчеты, ни нравы света мне не знакомы, и в свете я не могла бы доставить вам те удовольствия, какие вы хотите там найти. Будьте счастливы, следуя общественным условностям, которым вы приносите в жертву нашу первую любовь. Чтобы сделать ваше счастье полным, самое большее, чем я могу вас одарить, - это честь вашего отца. Прощайте! Вам всегда будет верным другом ваша кузина

Евгения”.

Председатель улыбнулся, услышав восклицание, от которого не мог удержаться этот честолюбец, получив в руки подлинный акт.

- Мы можем объявить друг другу о наших свадьбах, - сказал он Шарлю.

- А, вы женитесь на Евгении? Что же, очень рад, она хорошая девушка. Но, - продолжал он, вдруг пораженный блеснувшей мыслью, - значит, она богата?

- Четыре дня назад, - ответил председатель с насмешливым видом, - у нее было около девятнадцати миллионов, но сегодня у нее только семнадцать.

Шарль смотрел на председателя растерянно.

- Семнадцать… милл…

- Семнадцать миллионов, да, сударь. В общей сложности у нас - у мадемуазель Гранде и у меня - со вступлением в брак будет семьсот пятьдесят тысяч франков дохода.

- Дорогой кузен, - сказал Шарль, несколько придя в себя, - мы сможем продвигать друг друга вперед.

- Согласен, - сказал председатель. - Вот еще ящичек, который я должен лично передать вам, - прибавил он, ставя на стол ларец с туалетными принадлежностями.

- Пожалуйста, дорогой друг, - сказала маркиза д’Обрион, входя и не обращая внимания на Крюшо, - не беспокойтесь нисколько о том, что вам сказал сейчас этот бедняга д’Обрион. Его сбила с толку герцогиня де Шолье. Повторяю, ничто не помешает вашей свадьбе…

- Ничто, сударыня, - ответил Шарль. - Три миллиона старых долгов моего отца вчера уплачены.

- Деньгами? - сказала она.

- Полностью, и капитал и проценты. Я восстановлю о нем добрую память.

- Какая глупость! - воскликнула маркиза. - Что это за господин? - спросила она зятя на ухо, заметив Крюшо.

- Мой поверенный, - тихо ответил он.

Маркиза презрительно кивнула г-ну де Бонфону и вышла.

- Мы уже продвигаем друг друга вперед, - сказал председатель, беря шляпу. - Прощайте, кузен.

“Эта сомюрская обезьяна издевается надо мной. Хочется мне воткнуть ему в живот стальную шпагу”.

***