Человеческая оболчка (СИ)

— Готово, Саш. Двигайтесь, — Семен в одной руке ловко принес три тарелки, и, сняв свой фартук, присел рядом с Айзеком. Он тоже был седой, но бороды у него не было. Гладкое старое лицо. Пара темных пятен красовались на его щеках, и обратив внимание на то, как годы забирают жизнь у людей, Айзеку стало грустно. Семен придвинул к парню тарелку, а позже принес стакан с горячим отваром.

— Простите, но у меня нет денег.

— Это объедки, парень. Не обольщайся, — с доброй улыбкой произнес хозяин заведения.

На тарелке, и вправду, было не пойми что. Тут тебе мясо одного животного, а рядом уже другого. Соусы разных цветов. Макароны, жареный потат и толченый потат лежали тремя разными горками. В уголке тарелки красовалась красная большая ягода. Айзек от всей души поблагодарил стариков и принялся уплетать все, что лежало на тарелке. И только доев все, что лежало перед ним, парень понял, что если бы Александр не рассказал ему про это место, про то как оно существует и держится за каждого человека, про то, как добрые старики заботятся друг о друге, то еда не показалась бы такой вкусной.

Эта магия человеческих отношений была непонятна юноше до этого момента. Быть может, поэтому вся еда рядом с Ханной была такой вкусной? Еда Берси тоже была вкусной. И старик готовил хорошо. И лишь еда в чистом поле, при долгих переходах и спешке была просто едой, нужной, чтобы дать энергию мозгу и мышцам. Сейчас парень утолял голод души.

— Ну так что, Исаак. Расскажи хоть, как так получилось-то? — спросил Александр, и Семен с интересом тоже отвлекся от еды, поставив на первый план парня.

— Как? Да не знаю. Просто людей из Пан Оптикума выгоняют на улицу, вместе с их новорожденными детьми, — начал сначала Айзек, понимая, что хоть так он отплатит старику Семену за еду. — Я был там, около пятнадцати дней назад. Около сотни мертвых семей. Они выходили из железной стены и шли вперед. Пока не умирали. А я стоял и смотрел на эти трупы. И думал…

— Так о чем же? — не дожидаясь, когда Айзек соберется с мыслями, спросил Семен.

— Несправедливо это. Ну то, что они вот так глупо умирают. Они хотели давать жизнь, а у них хотели ее отобрать. Просто… если бы этих людей можно было отправить, ну хоть в тот же Повал. Медленно умирающие старики были бы разбавлены молодыми людьми, девушками, мелкими ребятишками. Я живу рядом с этим поселением, и вижу, что с каждым годом людей все меньше и меньше.

— Так ты не о мертвых все же думаешь? — переспросил градоначальник.

— Не знаю. Это помогло бы всем. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Я-то уж думал, что ты дурачок, что увидел впервые трупы и испугался. Знаешь, Исаак, то, что ты заботишься о близких тебе людях это здорово.

— Но ведь есть «но»?

— Но благими намерениями дорожка в ад выстлана.

— Ад? — переспросил Айзек, услышав новое слово.

— Место, куда по поверьям очень древней религии попадают грешники.

— Аааа… Так мы уже в аду!

Старики громко рассмеялись, и переглянувшись сказали. — Да какой же это ад, парень. Теплая еда и питье, безопасный город на краю мира. Люди, с которыми ты можешь пообщаться, которые помогут тебе и поделят с тобой тревоги. Это не ад! Это, просто, наша жизнь.

— За последнее время я очень сомневаюсь, что окружающим интересные чужие проблемы. Например, та, с которой пришел я.

— Ну почему же ты так? — продолжал диалог Александр, пока Семен принялся убирать со стола.

— Все, с кем я это обсуждал, говорили одно и то же, что эти люди тут никому не нужны.

Семен перебил юношу. — Но ведь Исаак, это так и есть. Я, как владелец своего дела скажу тебе это наверняка. Приведи ты ко мне человека, да еще и двух, да еще и с ребенком. Куда я сними? Готовить они не умеют. Жить в холоде они не умеют. Ребенок требует сил и времени. Все это ляжет на мои плечи. Да и к тому же. Что ты вообще знаешь о людях из Пан Оптикума?

— Ничего, — честно признался парень. — А Вы?

— В том то и дело, что ничего. А что, если они вообще говорят на другом языке? Тогда весь твой план рухнет сразу же. А что, если они переносчики редких болезней? Тогда не только план, но и поселения рухнут.

Айзек было хотел возразить, но понял, что лишний раз выдавать себя — плохая идея. И просто кивнул. Александр, увидев, что парню стало не по себе, выругался на Семена, за столь резкие слова, и решил подбодрить юношу.

— Исаак. Знаешь по какому принципу живет наш город? По принципу «Всем помочь невозможно». Поэтому мы помогаем тем, кому можем: друзьям, родственникам, знакомым. А они помогают свои близким людям. А те своим. И эта цепочка добирается до каждого, и каждый в нее вовлечен. Все мы пленники этих высоких стен.

— То есть, помощи мне ждать неоткуда?

— Извини, Исаак, но я хотел быть честным с тобой, — Александр, с трудом переносящий напряжение, встал и удалился в уборную, оставив Семена приглядеть за Айзеком. Парень сидел, уперев голову в стол и укрывшись руками. Ему хотелось рыдать от безысходности, но усталость не оставила в нем сил заниматься даже такими простыми вещами.

— Исаак. Извини меня за грубые слова. Давай зайдем с другой стороны к твоему вопросу.