Человеческая природа и социальный порядок

Нужно, однако, отметить, что наиболее простые, наглядные и обставленные внешними эффектами формы власти и проявления силы всегда имеют преимущество в том, что касается массовости авторитета. Лишь немногие могут оценить, в чем сила и значение Дарвина, и им потребуется напряжение всех умственных сил, ведь в его отшельнической жизни нет ничего внешне эффектного и способного поразить воображение. Но все мы можем воочию представить себе Гранта, Нельсона или Мольтке во главе своих армий или на палубах своих кораблей и услышать грохот их орудий. Их образ завораживает и пробуждает сильные эмоции, характерные для подавляющего большинства людей. В подчинении толпы подобному влиянию есть что-то от опьянения. Физически, мы можем пребывать в одиночестве, но мысленно мы всегда на людях; что касается меня, то всякий раз, когда я думаю о каком-то великом и знаменитом человеке, то ощущаю трепет иррационального восторга. Я, например, не представляю себе, чтобы кто-то с прочитать, к примеру, «Бросок Шеридана», не испытав сильного волнения. Читатель воочию видит всеобщий разброд, неразбериху и страх, охватившие разгромленную армию, видит мечущихся офицеров, пытающихся остановить отступление и с нетерпением ожидающих своего командира, который всегда вел их к победе. Затем он следит за развитием событий в «Винчестере за двадцать миль» и проникается энтузиазмом армии, когда ее отважный и всеми любимый командир наконец врывается на поле битвы и, воодушевляя своих солдат, обращает поражение в победу. В сравнении с этим прочие образцы силы блекнут и отходят на второй план. Все дело именно в этой драматической картине храбрости, опасностей и удачи и в ощущении своей причастности к этим людям.

Вне всякого сомнения, эта потребность в эффектных и бросающихся в глаза проявлениях силы более выражена у простодушных и непосредственных по своему характеру народов Южной Европы, нежели у более сдержанных и абстрактно мыслящих германцев; тем не менее она сильна в каждом человеке и в состоянии эмоционального возбуждения проявляется даже у интеллектуалов. Следовательно, властители народных дум (особенно герои войны) способны стать инициаторами всеобщего воодушевления больших масс людей, а значит, и породить в широких слоях общества чувства товарищества и солидарности. Восхищение и преклонение перед такими героями, возможно, было важнейшим коллективным чувством людей на ранних стадиях развития цивилизации и основными узами, связующими социальные группы. Даже в настоящее время они играют гораздо большую роль, чем принято считать. Во время испано-американской войны было особенно заметно, что горячий интерес всего американского народа к ходу военных действий, всеобщий восторг и восхищение каждым проявлением героизма пробуждали чувство единения по всей стране, тем самым оживляя и консолидируя общественную жизнь нации.

Если мы зададимся вопросом, какие же черты характера отличают лидера, единственный ответ, по-видимому, будет следующим: он должен быть очень яркой личностью или, по крайней мере, казаться таковым. Он должен олицетворять собой нечто такое, что привлекает людей, и, таким образом, по праву занимать центральное место в их помыслах. Очевидно, он должен быть в своем роде лучшим из всех. Он не может стать архетипическим образцом, если его не считают в каком-то отношении лучшим из всех, кого только можно представить. Ничто второсортное не может считаться идеалом; если чья-то фигура не затмевает собою горизонта, мы будем стараться разглядеть то, что лежит за ним.

Предметом нашего восхищения может быть и Цезарь Борджиа, и Наполеон, и грабитель поездов Джесси Джеймс, но он должен быть типичен, что-то олицетворять собой. Независимо от того, насколько скверным может быть лидер, он всегда будет обязан своим лидерством чему-то такому, что доказывает его твердость, решительность и превосходство и пробуждает инстинкт деятельности.

Быть крупной личностью и, следовательно, лидером — значит, с одной стороны, обладать яркой индивидуальностью, а с другой — способностью у глубокому сочувствию; это два аспекта масштабной личности, а не какие-то отдельные качества.

Именно потому, что человек ничего не может олицетворять собой, если не обладает яркой индивидуальностью, уверенность в своих силах оказывается столь необходимой чертой лидера: человек никогда не добьется выдающегося результата, если не будет верить в свое особое предназначение, отличное от прочих людей и поначалу обычно ими оспариваемое. Он должен освободиться от навязываемых ему проторенных путей и извлечь на свет из смутных глубин своего подсознания нечто новое — на что способна лишь сильная личность, воинственное, торжествующее я. Эмерсон в своем эссе о самоуверенности лишь четко формулирует то, в чем всегда состояло кредо выдающихся людей.