Человеческая природа в литературной утопии. «Мы» Замятина

Враждебность Государства к семейным отношениям отражена также в архитектуре жилых домов: нумера живут в однокомнатных квартирах с прозрачными стенами, стандартной мебелью и общими столовыми. Детские комнаты в Древнем Доме, по мнению Д-503, свидетельствуют о том, что когда-то люди считали свое потомство личной собственностью. То, что вполне естественно для нас, кажется ему дикостью [157]. Но все равно традиционные склонности зарыты не так уж глубоко. Комнату в Древнем Доме, где его соблазнила 1-330, Д-503 называет «нашей квартирой» [201,251]. И то, что во время сексуальных контактов нумера опускают шторы, – пережиток старого, собственнического менталитета.

Государство ничего не предоставляет детям взамен родительской любви, – напротив, оно подвергает их жесткому курсу идеологической обработки под руководством учителей, подобных Ю, подкрепленному строгими наказаниями со стороны Хранителей [220]. То, что Д-503 и его одноклассники видят родительскую фигуру в своем роботе-учителе Пляпе, служит печальным признаком их потребности в сыновней привязанности. Единое Государство обрезает все эмоциональные связи – это мы видим в эпизоде, когда лектор игнорирует ползущего к краю стола младенца. Лишь в последнюю секунду подбегает 0-90, спасает малыша от опасного падения и целует его [211]. Конечно, мы бы отреагировали на такую жестокую небрежность так же, как она.

5. Цивилизация как вивисекция: евгеника

Венец программы Единого Государства по дегуманизации своих граждан – очевидное намерение перекроить их человеческую природу путем изменения их генов. На этот счет есть лишь несколько намеков, но их достаточно, чтобы дать тревожное представление о том, к чему приведет политика Государства. Так, Д-503 дважды намекает, что, возможно, когда-нибудь у всех нумеров будут одинаковые носы, – как если бы это входило в государственную политику по искоренению сексуальной зависти [144, 153]. Описывая одного персонажа, рассказчик упоминает его «сотое, тысячное и единственное из всех лицо» [274]. Производство идентичных носов и лиц потребовало бы стандартизации всех генотипов – вполне вероятное продолжение стандартизации всех прочих аспектов жизни. Возможно, именно для этой цели введены Материнская Норма и Отцовская Норма. Поскольку сексуальная ревность и естественное деторождение еще существуют, до этого этапа пока далеко – Д-503 предполагает, что «одинаковыми» все станут лет через пятьдесят или сто. Однако некоторое воздействие евгеники чувствуется и теперь [144]. Судя по реакции других персонажей, волосы на теле Д-503 уже выглядят редкостью. Конечно, жители Единого Государства, согласно описаниям Д-503, еще сохраняют отчетливые индивидуальные черты: вспомним крылообразные уши S-4711 и его физический недостаток – согбенную фигуру, толстые «негрские» губы R-13 и голубые глаза 0-90, а также ее нестандартный рост. При этом разительный внешний контраст между жителями города и мохнатыми людьми, живущими за Стеной, свидетельствует о том, как много изменений произошло за восемьсот лет, пока город был отрезан от внешнего мира.

В литературных утопиях часто описывается стремление режима сформировать, стандартизировать, а иногда и улучшить физические качества граждан, обычно с помощью программ, равносильных евгенике. В «Утопии Дарси» (1990) Ф. Уэлдон описана попытка достичь «уникультуры» путем запланированных смешанных браков, чтобы устранить расовые различия [Booker 1994:279]. В «Государстве» Платона стражей награждают женщинами за военную доблесть, вероятно, чтобы это качество передавалось будущим поколениям. «Неудачно уродившиеся» потомки переводятся в низшие сословия – своего рода метод генетической «обрезки». По той же логике в романе Этвуд «служанки» предоставляются только высокопоставленным чиновникам: в конце концов, из-за радиоактивного загрязнения женщины высших сословий в Республике Галаад по преимуществу бесплодны. Уэллс в «Современной утопии» и Беллами в «Через сто лет» изображают программы селекционного воспитания, предвосхищающие «детоводство» Замятина. В жутковатом романе «W, или Воспоминание детства» Перека «выживает быстрейший»: организуются специальные забеги, в ходе которых мужчины состязаются друг с другом за возможность догнать одну из ограниченного числа женщин и овладеть ею [Там же: 213]. Многие из этих приемов пародируются в книге Войновича «Москва 2042», где крестьян «выводят», чтобы производить «породу крестьян», но настоящих коммунистических писателей «выводят», скрещивая писателя не с писательницей, а с женщиной – профессором в области марксизма [Войнович 1986: 257–258].