Человеческая природа в литературной утопии. «Мы» Замятина

По ходу сюжета Д-503 становится все больше похожим на нас, отчасти потому, что открывает в себе способность действовать по собственной воле. Примечательно, что, к своему же удивлению, он становится гораздо более активным. Он бьет R-13 по голове, выхватывая из рук поэта 1-330; за Стеной он вскакивает на камень и произносит импровизированную речь – а в придачу еще и лжет [235, 243]. Кроме того, у Д-503 развивается эмпатия, что также противоречит симптомам аутизма. Во время свиданий с 1-330 ему удается наладить с ней глубокое чувство единения, которое, по крайней мере, устраивает его самого. Совершенно самостоятельно он находит способ спасти 0-90 с их будущим незаконным ребенком, попросив 1-330 помочь вывести ее из города. И кроме того, у героя развивается творческая проницательность, лучший показатель психического здоровья. 1-330, его наставница в человечности, помогает ему понять: истинная судьба человечества состоит в том, чтобы люди по обе стороны Стены объединились, подобно тому как соединение водорода и кислорода дает воду [247][81]. В конце предпоследней записи Д-503 опровергает теорию своего соседа о конечности Вселенной одним едким вопросом. Следует также отметить, что именно Д-503 пишет замечательный роман, изобилующий метафорами, – для аутистов это была бы китайская грамота. Под конец он даже начинает читать мысли 1-330 [288].

Д-503 также приобретает новые способности к реконструкции в том смысле, что теперь он может представлять и даже предугадывать действия других. В начале он говорит, что не представляет себе иной жизни, чем в Едином Государстве [146–148], но в то же время уже чувствует некую «нить» между 1-330 и S-4711 [148, 233]. 1-330 недаром соблазняет его: результат вскоре дает о себе знать. Д-503 дважды воображает, а может, и предвосхищает ее казнь, представляя, как она лежит под Машиной Благодетеля [174, 283][82]. Совершая проступки, он, вполне понятно, воображает, что его наказывают [186, 257], даже распинают на кресте [283]. Он мысленно видит, как 0-90 под Газовым колоколом выдает его имя [214], – этим предвосхищается последняя запись, только наоборот: на последней странице 1-330 отказывается называть имена [293–294], хотя несколько раз теряет сознание от боли. Поскольку в планы Мефи на Д-503 входит сексуальная ревность, неудивительно, что его способности к мысленной реконструкции и репетиции значительно стимулируются, когда он представляет себе 1-330 с другими мужчинами, включая горбатого S-4711 [174,194]. После того как переворот сорван, Д-503 реконструирует, как власти узнали о заговоре от Ю, которая видела его рукопись, то есть роман, который мы читаем [274]. Разрабатывая план побега для 0-90, которая носит их ребенка, он представляет, как 1-330 уводит ее за пределы Стены [252–253]. Примечательно, что это сопровождается сильнейшим с его стороны проявлением эмпатии: он называет 0-90 «маленькая часть меня же самого» [265]. Конечно, мы должны мимоходом отметить, что без способностей к ментальной реконструкции мы не смогли бы читать романы. Сила нашего воображения – как раз то, с чем должна покончить Операция, и есть основа естественной психологии[83].

Частичное исцеление Д-503 длится недолго. При этом, несмотря на признаки улучшения, он начинает возвращаться к своему прежнему «я». Например, на объявление Операции он реагирует тем, что бросается сообщать «изумительную» новость 1-330. На другом конце провода его встречает холодное молчание [259]. Ясно, что герой не может угадать ее мысли и позволяет героине использовать его до самого конца. И на Операцию он отправился было добровольно, хотя затем отступил, пораженный известием, что S-4711 – двойной агент и сторонник Мефи.

Трудно предположить, что произойдет с Д-503 далее, и это характерно для столь непредсказуемого романа: книги, как и люди, должны уметь обманывать. Д-503 схвачен и насильно подвергнут Операции. То, что за этим следует, похоже на полномасштабную картину аутизма. Он изъясняется простыми, повторяющимися словами – и теперь, как уступчивый и не умеющий лгать аутист, полностью признается в содеянном Благодетелю. Он не понимает того, что писал раньше. Хуже того, он демонстрирует полное отсутствие эмпатии – смотрит, как пытают 1-330, и говорит, что это «красиво» [293]. Хотя он и узнает свой почерк, дневник его удивляет: ««Неужели я когда-нибудь чувствовал – или воображал, что чувствую это?» [293]. Он больше не в состоянии читать собственный роман.