Человеческий фактор

Такси стали подъезжать к прехорошенькому домику, стоявшему в полукружье других таких же, и из них – словно пакеты в яркой оберточной бумаге – вываливались гости. По счастью, гостей было немного: дома здесь не были рассчитаны на большие приемы. Даже присутствие двух десятков людей создавало впечатление, что стены вот-вот прогнутся или полы провалятся.

– По-моему, я знаю, куда мы приехали – в логово моей жены, – сказал Дэйнтри. – Я слышал, она купила себе что-то в Кенсингтоне.

Они пробрались бочком по лестнице, заваленной одеждой, в гостиную. С каждого столика, с книжных полок, с рояля, с каминной доски на гостей глядели фарфоровые совы, настороженно, хищно нацелясь своими изогнутыми клювами.

– Да, это ее обиталище, – сказал Дэйнтри. – У нее всегда была страсть к совам… но после меня эта страсть стала совсем уж неуемной.

В толпе, теснившейся у стола с закусками, его дочери не было видно. То и дело хлопали пробки шампанского. На свадебном торте, на розовой сахарной глазури, тоже покачивалась пластмассовая сова. Высокий мужчина с усами, точно такими же, как у Дэйнтри, подошел к ним и сказал:

– Хоть мы с вами и не знакомы, но прошу – извольте не брезговать шипучкой. – Судя по оборотам речи, он, видимо, принадлежал чуть ли не к поколению первой мировой войны. Выражение лица у него, как у многих пожилых людей, было безразлично-отсутствующее. – Мы решили сэкономить на обслуге, – сказал он.

– Меня зовут Дэйнтри.

– Дэйнтри?

– Это свадьба моей дочери, – сказал Дэйнтри голосом сухим, как крекер.

– О, так, значит, вы муж Сильвии?

– Да. А вот вашего имени я не уловил.

Мужчина отошел от них.

– Сильвия! Сильвия! – позвал он.

– Пошли отсюда! – в отчаянии взмолился Дэйнтри.

– Должны же вы поздороваться с дочерью.

Какая-то дама стала пробиваться сквозь скопище гостей у стола. Кэсл узнал в ней ту, что плакала у регистратора, но сейчас вид у нее был отнюдь не плачущий.

– Дорогой мой, Эдвард сказал мне, что ты здесь! – воскликнула она. – Как мило, что ты приехал. Я же знаю, как ты всегда безумно занят.

– Да, нам в самом деле пора уже назад, на службу. Это мистер Кэсл. Из нашей конторы.

– Чертова эта контора. Как поживаете, мистер Кэсл? Надо отыскать Элизабет… и Колина.

– Не беспокой их. Нам, право, уже пора.

– Я сама приехала всего на один день. Из Брайтона. Эдвард привез меня сюда.

– Эдвард – это кто же будет?

– Он бесконечно мне помог. Заказал и шампанское и все остальное. В таких случаях женщине необходим мужчина. А ты ничуть не изменился, мой дорогой. Сколько же мы не виделись?

– Шесть… семь лет?

– Как летит время.

– У тебя с тех пор здорово поприбавилось сов.

– Сов? – И она удалилась, зовя: – Элизабет, Колин, идите сюда!

Они появились, держась за руки.

Элизабет сказала:

– Как славно, отец, что ты все же приехал. Я ведь знаю, до чего ты ненавидишь подобные сборища.

– Это мой первый опыт такого рода.

Дэйнтри внимательно оглядел ее спутника: новешенький костюм в узкую полоску, гвоздика в петлице. Черные, как смоль, волосы гладко зачесаны на висках.

– Здравствуйте, сэр. Элизабет много говорила мне о вас.

– Не могу сказать того же, – ответил Дэйнтри. – Значит, вы – Колин Клаттерз?

– Не Клаттерз, отец. С чего ты взял? Его фамилия Клаф. То есть наша фамилия Клаф.

Вереница опоздавших, которые не были в Бюро регистрации, отделила Кэсла от полковника Дэйнтри. Какой-то мужчина в двубортном жилете сказал ему:

– Я тут ни души не знаю – кроме Колина, конечно.

Раздался звон бьющегося фарфора. И голос миссис Дэйнтри, перекрывший гул в комнате:

– О господи, Эдвард, это что – сова?

– Нет, нет, не волнуйтесь, дорогая. Это всего лишь пепельница.

– Ни единой души, – повторил человек в жилете. – Меня зовут, кстати, Джойнер.

– А меня – Кэсл.

– Вы знаете Колина?

– Нет, я приехал с полковником Дэйнтри.

– Это кто же?

– Отец невесты.

Где-то зазвонил телефон. Никто не обращал на него внимания.

– Вам бы надо перекинуться словцом с Колином. Умнейший малый.

– Странная у него фамилия, верно?

– Странная?

– Ну да… Клаттерз.

– Его фамилия Клаф.

– О, значит, я не расслышал.

Снова что-то разбили. И успокаивающий голос Эдварда, вырвавшийся из общего молчания:

– Не волнуйтесь, Сильвия, ничего страшного. Все совы целы.

– Он произвел настоящую революцию в нашей рекламе.

– Вы работаете вместе?

– Можно сказать, я и есть «детский тальк Джеймисона».

Человек по имени Эдвард схватил Кэсла за локоть. И сказал:

– Ваша фамилия Кэсл?

– Да.

– Кто-то просит вас к телефону.

– Но никому не известно, что я здесь.

– Какая-то девушка. Она немного расстроена. Говорит, что вы ей срочно нужны.

Мысли Кэсла тотчас обратились к Саре. Она знала, что он поедет на свадьбу, но ведь даже Дэйнтри не знал, где они потом будут. Неужели Сэм снова заболел? Он спросил:

– Где телефон?

– Следуйте за мной.

Но когда они подошли к аппарату – белому телефону возле белой двуспальной кровати, охраняемой белой совой, – трубка уже лежала на рычаге.

– Извините, – сказал Эдвард, – она наверняка перезвонит.

– Она не назвалась?

– Я не расслышал при всем этом шуме. Такое у меня впечатление, что она плакала. Пойдемте выпьем еще шипучки.