Человеческий рой. Естественная история общества

Такие сходства редко бывают действительно настолько значительными или исключительными, как может показаться. Поскольку шимпанзе и бонобо думают – так же, как мы, – параллели часто проводят и с другими животными. С одной стороны, оба вида приматов, как и мы, узнают себя в зеркале; но, с другой стороны, на это способны дельфины, слоны, сороки и даже, согласно одному весьма спорному утверждению, муравьи[122]. Одно время считалось, что кроме человека среди животных только шимпанзе изготавливают орудия, например используют веточки, чтобы поймать термитов. Однако теперь нам известны и другие изготовители орудий, такие как дятловые древесные вьюрки, которые веточками выковыривают насекомых[123].

Шимпанзе действительно похожи на нас в том, как они разрешают конфликты. Например, некоторые индивидуумы добиваются влияния с помощью мускулов, а другие – полагаясь на свой ум. Рассмотрите такую ситуацию: самка шимпанзе может предотвратить использование камня в борьбе между разгневанными самцами, опередив их и отобрав камень, и сделает это несколько раз, если понадобится[124]. Такие политические маневры по меньшей мере могут показаться уникальными для шимпанзе, бонобо и людей, но в действительности они, скорее всего, таковыми не являются. Открытие подобных особенностей – прямой результат того, что мы полагаем, будто эти обезьяны, которых мы признаем родственниками человека, заслуживают пристального изучения, то есть, как выразился один ученый, специалистам свойствен «шимпоцентризм»[125]. Наглядным примером служит убийство альфа-самки «40F» в волчьей стае на пике Друидов в Йеллоустонском нацпарке. Данные свидетельствуют о том, что стая восстала и убила эту самку после того, как она свирепо напала на двух других волков. Исследователи, наблюдавшие за этими действиями, писали: «Ее жизнь и смерть можно выразить одной фразой, которая часто применима к тиранам-людям: все, взявшие меч, мечом погибнут»[126][127]. Политика в волчьем царстве может быть действительно сложной. Если такого рода исследования провести во всем мире животных, несомненно, будут обнаружены виды, которые превосходят человекообразных обезьян и волков в своем мастерстве плетения интриг.

Дело в том, что, хотя у нас 98,7 % общих генов с шимпанзе и бонобо, больше всего поражают именно наши различия[128]. На самом деле мы так же отличаемся от них, как яблоки от апельсинов. У обоих видов приматов взаимоотношения определяются строгой иерархией, которая у шимпанзе превращается в тиранию, особенно у самцов[129]. Повзрослев, самки обоих видов оставляют друзей детства и родственников ради другого сообщества и никогда не возвращаются. Самки готовы к спариванию только иногда, и это состояние становится заметным по припухлости половой кожи. Самцы довольно часто бьют или игнорируют самку шимпанзе, за исключением тех редких дней, когда она находится в эструсе, и в этот период ей часто насильно навязывают спаривание. Неудивительно, что ни шимпанзе, ни бонобо не формируют узы в паре и не живут расширенными семьями, а матери почти не получают поддержки от отца – или вообще от кого-нибудь – при выращивании детенышей[130]. Самки тоже не очень-то умеют устанавливать отношения друг с другом; замученная мать-шимпанзе должна рожать в укромном месте, чтобы ее малыша не убили.

Поэтому, хотя на следующих страницах я подчеркиваю захватывающее сходство между человеческими обществами и сообществами других позвоночных – часто исходя из того, какие преимущества дает нахождение в сообществе и как такие сообщества взаимодействуют, – социальная жизнь других млекопитающих, включая наших родственников приматов, по большей части может казаться очень странной, даже откровенно жестокой. А теперь рассмотрите в сравнении с ними странности нашей социальной жизни как млекопитающих: ни один шимпанзе не должен иметь дело с правилами движения по скоростным шоссе или содержанием и ремонтом усадьбы. Ему также не приходится бороться с пробками, сталкиваться с проблемами общественного здравоохранения, сборочными конвейерами, сложной командной работой, распределением труда, рыночной экономикой, управлением ресурсами, масштабными военными действиями или рабством. Какими бы чужеродными ни казались нам насекомые с точки зрения их внешнего вида и интеллекта, только сообщества определенных видов муравьев и человеческие общества занимаются подобными вещами, так же как и ряд других общественных насекомых, таких как медоносные пчелы и некоторые термиты[131].

Формирование большого общества: опыт муравьев