Человеческое, слишком человеческое

Гендо Икари спускался на этот этаж офиса по широкой лестнице.

Я понял, что разглядываю говнюка, а он - меня. Я так и не понял, кто победил в гребаных гляделках, но вряд ли мой отец вспотел от напряжения, когда отвел взгляд и просто прошел мимо.

* * *

Крупные капли стелились снаружи по стеклу машины. Снег так и не перерос в метель - мой ховеркар неспешно плыл в струях промозглого ливня. Музыку я выключил к чертям, но в голове упрямо крутился утренний мотивчик: мягкий, тоскливый. Я скосил глаза. На пассажирском сиденье лежал пакет с довоенным каталогом пивных сортов.

Я смотрел на эту подарочную упаковку и понимал, что грёбаный день надорвал меня.

Признание Аски. "Я теперь буду хуже к тебе относиться".

Признание Рей - и горячее тело в моих объятиях.

Квартира Майи - картины и фотографии. Судьба пешки.

Слова Акаги. "Вы слишком милый, Икари".

И теперь я просто ехал на день рождения начальницы. Где буду пить газировку и рассказывать. Рассказывать и пить газировку.

"В задницу газировку. Нажрусь", - решил я. Ну, переживет меня Аска. Я не обижусь.

Глава 17

Как-то мне плоховато думалось - говорилось хорошо, а думалось неважнецки. Оно, конечно, и не такое бывает, если уложить самую малость спиртного поверх лекарств, но все равно, странно это. Я погладил нагревшийся стакан пальцем и в который раз осмотрел окрестности: народ потихоньку расползался, и от меня отстали. Все, кому было интересно послушать об этом деньке, послушали, поздравили Мисато-сан, отоварились выпивкой, похихикали.

Я давно не был на таких мероприятиях, и ничего, видимо, не потерял: скука, натужное веселье и пойло - никакого праздника жизни и близко нет. А разгадка на поверхности: профессионалы не умеют фальшивить - тем более, те профессионалы, которым положено вроде как любить жизнь. Я поглаживал стакан, тонул все глубже в мягчайшем диване и в упор не понимал, чего не хватает этим именинам. Нет, понятно, что деловитость никуда не денешь: вон, новорожденная даже на мой подарок едва взглянула, сразу утащила на балкон допрашивать. Понятно, что все тут одиночки, что я сижу на сборище коллег, которые как бы не совсем коллеги. Сослуживцы ведь не бывают такими: я его рожу каждый день вижу, но ничего о нем не знаю. Или бывают? Я читал досье Макото, например, но что я могу сказать о человеке по имени Макото Хьюга? Правильный ответ: "Да на кой мне вообще сдался человек Макото Хьюга?" Логично сделать следующий шаг - к признанию, что такие посиделки даром никому не нужны. Хотя, что это я размечтался? Заведено ведь так. Традиции абсурдны и нагло прут против очевидностей, говорим же по-прежнему: "Она родилась", - хотя современные люди давно уже появляются на свет таким изощренным образом, что трупик эволюции подергивается в гробу.

Короче, все тут одиноки и несчастны, а я хочу спать. И вообще: где там еще выпивка?

- Икари, ну-ка, помоги.

Я поднял глаза. Капитан, наклонившись, двумя руками взялась за столешницу и вопросительно смотрела на меня. Была капитан в белой блузке, на ее шее по-прежнему болтался "именинный" крестик. И какое-то такое у нее лицо, что я враз отставил стакан и, проглотив шуточку, встал. Наверное, это лицо человека, у которого удался день рождения, но вот жизнь не удалась.

- Куда тащим?

- Сюда, к стене.

Я двигал стол, смотрел на помаргивающие цифровые фото-рамки, и соображал, что я тут остался последним гостем. Неудобно-то как.

- Это "ангел".

- А?

Мисато-сан смотрела на ту же фотографию, что и я. Женщина, ссутулившись, сложила руки под грудью и походила на саму себя, только с вытащенным стержнем. Глаз я ее сейчас не видел - и слава небу, полагаю. На фотографии был малый корвет, старый и потрепанный, да и самой фотографии - лет и лет. Огромная машина входила в ионосферу планеты, не отключив маршевых двигателей, и планета неожиданно подарила ей величие - огромные отраженные разряды бушевали вокруг корабля, расходясь прекрасными перистыми крыльями.

Убийственная красота.

- Через минуту "Дориан Грей" свалился на Аракаву.

Ах вот что это такое... Я никогда еще не видел этого фото - фото первого "ангела". Первого корабля, который принес на Землю взбунтовавшихся Ев. Синтетиков тогда и на Земле держали, но это был первый бунт, пришедший извне, - и пришел он во всем, мать его, великолепии. Среди беглецов не оказалось никого с навыками пилотирования, команду они, похоже, порешили, и крылатая звезда накрыла родной городок Мисато Кацураги.

Ну, это знали многие, если не все знакомые капитана. Как новорожденную Ми-тян увезли в Токио-3 оперировать легкие - в их сраном купольном городишке с такими патологиями не выживали. Как "Дориан Грей" испарил Аракаву в один момент. Словом, как тридцать девять лет назад Кацураги стала "счастливицей". Я даже видел тот старый сюжет, где под печальную музыку взахлеб рассказывали о малышке, покинувшей обреченный город за полчаса до катастрофы. На везение там намекали. На счастливую звезду и парад планет, на провидение долбаное.

И мне тогда еще подумалось: да вертел я такое счастье.

"Печальный у вас праздник, Мисато-сан".

- Это, кэп. Пойду я, а?