Человеческое, слишком человеческое (СИ)

Озвучивая свои последующие размышления, я, кажется, выругался. Мысли оперативника, расслабленного месяцем безумного поглощения пива, регулярно нарушали строй и порывались сбежать в самоволку. Только допивая свой виски, я сообразил, при каких обстоятельствах я возвращаюсь на работу. Каждый штык на счету у блэйд раннеров, которым теперь придется стать еще менее популярными — еще шире круг подозреваемых, еще более частые оскорбительные подозрения: «а не Ева ли ты?»… Да, определенно мир рушился.

И каждый раз, когда рушится мир, обязательно найдется кабак, где пьяный начальник с пьяным подчиненным ведут проникновенно-философские беседы о том, как страшно жить. О том, кто виноват. И никогда — о том, что делать.

— Вот зачем солдат и слуг учат этому всему? А, капитан?

— Побочный эффект развития.

— И почему не вшить им ограничителей? Ну, помимо возраста, вы понимаете.

— Понимаю, старлей. Не знаю. Слышал бы ты этих корпоративных деятелей…

— А все колонизация эта — новые условия, быстрая адаптация, помочь человеку… Хрена с два — помочь! Скорее уж — заменить…

— В задницу колонизацию. Я хочу, чтобы на эти деньги чинили атмосферу Земли.

— Точно, кэп! За голубое небо!

— Икари, да, черт побери! Официант!

В воздухе тугим комком висел табачный дым, в полутемном кабачке остались только двое. Из невидимых динамиков лился неторопливый блюз, а мы, почти касаясь лбами, до хрипоты соглашались друг с другом, кляня мир, в котором все меньше места воздуху, Земле, нормальным рабочим отношениям…

В котором все меньше места людям.

Глава 2

Мир потихоньку возвращался на место. Я разлепил веки и с интересом всмотрелся в свой потолок — безраздельно мой, родной и близкий. В смысле, невысокий. Забавно, как оно бывает: я не плевал, не метал окурки в эту серо-зеленую поверхность, не красил ее сам — а все равно четко знаю, что это потолок моей квартиры, что под ним — жизненное пространство Синдзи Икари и, собственно, — бесчувственное тело этого самого Синдзи Икари. Которое сейчас попытается встать и выяснить, наконец, главную причину этих философских излияний.

«Болит у меня, блин, голова или нет?»

С набега разобраться не удалось, пришлось привстать. Я с интересом прислушался к образовавшимся ощущениям и выявил сразу несколько ключевых, которые и обусловили мой маршрут: кухня — вода! — туалет. Телик.

Последнее — чтобы создать иллюзию, что жизнь… Что жизнь — она таки есть. Благо, голова вроде не против. Пока ведущие утреннего шоу выясняли, почему разбежалась какая-то очередная пара звездочек, я успел окончательно прийти в норму, и организм даже милостиво разрешил мне позавтракать. Попутно я вспомнил, что меня забросила домой Кацураги, что я вроде даже не приставал к ней (впрочем, раз целы зубы — это и так очевидно), и что я снова в строю. Гипнотизируя рычащую микроволновку, я ухмыльнулся: день начался, а на работу мне не надо. Стоило, конечно, разобраться со своим заданием, которое я получил уже будучи изрядно вдрабадан, но это можно смело отложить. Вряд ли в офисе «Ньюронетикс» меня будут ждать раньше часа-двух дня.

«А если и будут — то пусть погрызут себе нервы. Мне меньше работы».

Оставив укоризненно глядящую на меня гору пустого стекла, я вернулся с разогретой коробкой в комнату, там и рухнул в разворошенную кровать. «Где же он, а?» Пошарив под подушкой, я нашел теннисный мячик и принялся бросать его в экран, одновременно поглощая пахнущую кашей смесь.

— …Но ведь были и недовольные, — сказала Мана.

«Милашка. Ради этой мордочки стоит терпеть поток утреннего маразма».

— Да, милая, еще бы! Когда появились Евы, шахтерам и проституткам пришлось идти переучиваться!..

«Мудак. Юмораст. Шел бы сам поучиться, что ли».

Я метко шлепнул по физиономии Наото мячиком и едва успел перехватить срикошетивший снаряд свободной рукой. По-настоящему мне утреннее шоу нравилось только одним — и далеко не хиханьками из-за кадра. Эти двое были настоящими людьми, и эмоции на их лицах были очень хорошими — показушными, натянутыми, за их утренней бодростью жила тоска по кофе, кровати, ласковому покусыванию за ушко. И это было здорово.

«Да здравствуют утренние шоу в прямом эфире — все эти „подъемы“, „доброе утро“, „вставай“! Благодаря им человек видит, что не только ему хреново».

Покончив с завтраком, я отключил звук и уселся за компьютер: надо же создавать видимость работы. Да и хотелось поработать, честно говоря. Первым делом я наорал на систему, запустил все процессы оптимизации, погнал мусор и очистил служебный ящик от напакованного туда спама. Появилось искушение сбегать за пивом, но это я решительно отставил и сразу воткнул флэшку с данными от капитана.

«Ньюронетикс».