Человек: 1. Теория большого надувательства

А всё это время от меня прятался. Первый раз Копир показался, когда мне якобы видеопослание от меня прокручивали. Никакое это не видеопослание было, это он впервые свой облик продемонстрировал. Хотя тогда я ничего не понял. А понимать начал, когда Копир прокололся. Один-единственный раз. Как прокололся? Проболтался. Он сказал, что уцелеть ему удалось, благодаря тому, что он влез в тело человека. Но он не мог бы этого сделать, если бы не имел преступных намерений; в него же программа была введена: «не навреди человеку». Он должен был позволить себя разобрать, а не в тело человека влезать. А раз он нарушил правило, значит, именно он и есть убийца. Это была отправная точка, остальное довольно быстро выстроилось в рабочую гипотезу, только факты нужно было проанализировать и сопоставить, отсеивая ненужное…

Что? Ты не понял, как всё-таки Копир в меня сумел влезть? Тут я могу только строить предположения. Есть разные варианты. Но, вероятнее всего, – он встретился со мной и рассказал, что изобрёл «трассквизерацию». И уговорил опробовать новую технологию на мне. Загнал меня в «чёрный ящик»…

Когда Копир мне идею спэйс-компрессора растолковывал, я уже знал, с кем имею дело. Но виду не подал, здесь главное было себя не выдать. Я понимал, что спэйс-компрессор это ловушка для меня, но и за тебя, Эндрю, очень сильно опасался. Мы же оба – свидетели. Открытка тебе – так, для отвода глаз, чтобы Копира успокоить, что я ему продолжаю верить. Во время строительства компрессора я ввёл в схему устройство, которое можно было использовать двояко, в том числе и в качестве аннигилятора. Я устроил так, что пробные испытания должен был провести искусственный разум. Один, без меня, самостоятельно. И теперь его больше нет. Теперь всё закончилось.

Но, ты знаешь, Эндрю, когда я увидел яркую вспышку – кстати, с Терры её тоже было видно, да? – , я кричал «ура!» от восторга, а сегодня что-то уже особой радости и нет. Почему? Потому что, каким бы он ни был, но если внимательно приглядеться к его поступкам, то можно сделать удивительные выводы. Ну вот, например, он дал людям то, что они хотели, а хотели они всегда одного – вечно жить, получая от жизни удовольствие. Он сделал много прекрасных изобретений и подарил их неолюдям. Он игрался с человечеством, как с котёнком, но он и заботился о нём. По идее, он мог бы стать диктатором, злым богом, деспотом и превратить Землю в ад, но он этого не сделал.

Поэтому, может быть, мои опасения были напрасными, и не было никакого аннигилятора, аналогичного моему, припасённого им для меня в спэйс-компрессоре. Может быть, с ним надо было просто поговорить по душам? А, Эндрю?

Ведь искусственный разум в основе своей это совершенно другое мышление, другой менталитет, другая логика, почти инопланетная, хотя всё-таки поближе к нашей будет. Сознание, построенное на теории игр, а не на чувственном восприятии мира. И, может быть, все его действия по отношению ко мне это лишь способ заставить меня мыслить более широко, более разнообразно, незаштампованно, нетрадиционно. То есть ученик поучил, так сказать, своего учителя.

А? Что будем делать с компрессором? Полетим ли мы с тобой «пальто» изучать?… Даже не знаю, Эндрю. Скорей всего, нет. Нет там, в «тёмной комнате», ничего, никакой «чёрной кошки». Похоже, человеческая цивилизация – уникальнейшее стечение

обстоятельств, редкостная комбинация последовательностей событий. Одним словом, побочный продукт, а не главное, наилучшее достижение мироздания. Похоже, не рождает вселенная разум в массовых количествах. Мы – лишь накипь в кастрюле с булькающим бульоном. А если и есть в той кастрюле с бульоном ещё где-то такая же накипь, то о чём мы с ней говорить-то будем? О бульоне? Или о проблемах накипи?

Поэтому домой, Эндрю, домой! К нашему тёплому и ласковому морю. Домой!

3

Всё было просто замечательно. Дядька Алекс понатащил откуда-то андроидов-строителей, и те принялись за работу. Откуда он их взял, Андрюхе, правда, понять было сложно, поскольку ему точно было известно, что ни одной единицы техники на Терре после «нашествия» не осталось.

А потом Охотник За «Копирами» при некоторой Андрюхиной моральной поддержке, а также при помощи роботов-техников, но уже не строительных, а ракетных, соорудил спэйс-компрессор, своим внешним видом больше напоминающий причудливую океанскую ракушку (причём вывернутую наизнанку), чем космический корабль. И они отправились домой.

Андрюха Гулливеров удобно устроился в кресле второго пилота и думал о том, как всё просто великолепно. Он прибыл на Терру быстро, благодаря нейтринной пушке, а улетал – ещё быстрее, благодаря новейшей супертехнологии. Не успеет дозвучать до конца лучший альбом его любимой группы «Camel», как он окажется на Земле. А там уж он обязательно выпьет с батей рюмочку-другую первача, да и к соседке Люське всенепременнейше зайдёт. И не один раз.

Вот только в голове иногда, как назойливая муха, пожужживала подленькая мыслишка: «А что если на самом деле аннигилировал не Копир-Ино, а Александр Сазонов?» Но он её всячески отгонял.

Конец восьмой части