Человек без селезенки

Когда Роман добрался до пристани, уже стемнело, с наступлением сумерек картина портовой жизни разительно переменилась; как будто фокусник накинул свой черный плащ на пестро раскрашенную китайскую шкатулку, произнес магические заклинания и, ловким движением сдернув ткань, явил изумленным зрителям зеркальный шар, переливающийся всеми цветами радуги в свете цирковых огней. Бесчисленные склады и конторки исчезли за серым пологом металлических ставен, а вместо них улицы заполнили невесть откуда появившиеся увеселительные заведения, совершенно невидимые при свете дня, но распускающиеся во всем своем пестром великолепии с приходом темноты, как диковинные цветы тропической ночи. Из распахнутых настежь дверей кабаков и баров доносились звуки музыки , и горластые зазывалы заманивали простаков, щедро рисуя перед ними картины сладострастного разврата, ждущего их за разукрашенными дверями. Девицы весьма определенного поведения всех возрастов, оттенков кожи и национальностей , нацепив какое-то невероятные шляпки и боа из разноцветных страусовых перьев, прохаживались взад-вперед, пересмеиваясь между собой и подмигивая проходящим матросам.

Засмотревшись по сторонам, Роман столкнулся с молоденьким рыжим матросиком, и они долго извинялись друг перед другом на плохом английском. Роману даже показалось, что матросик этот устроил столкновение нарочно и был не прочь завязать более близкое знакомство. “А ведь я, право слово, могу позволить себе сегодня немного кутнуть, – рассуждал он сам с собой, шагая широко по портовым улочкам, переплетенным словно морские узлы, – вот оставлю сейчас провиант в каюте, умоюсь и отправлюсь, пожалуй, в какой-нибудь кабак пропустить пару стопок местного рома”. В конец размечтавшись о предстоящих ночных удовольствиях, он понял вдруг, что сбился с дороги и забрел на пустынную темную улицу, ведущую чуть ли не в противоположном от взморья направлении. Чертыхнувшись, он собрался было вернуться обратно, туда, где виднелись отблески огней портовых заведений, как вдруг услыхал, что кто-то взывает к нему его из кучи мусора по левую руку, и не просто взывает, а шепчет по-русски “помогите, ради бога…” Прислушавшись как следует, он теперь уже явственно разобрал русскую речь, в которой хотя и не все можно было понять, но те слова, которые удалось расслышать, явно были призывами о помощи.

Роман опустил пакеты с продуктами на землю и достал коробок спичек. Руки его немного подрагивали, поэтому первые две он сломал, смог зажечь только с третьей. Слабенький огонек спички не давал достаточно света и Роману пришлось сделать несколько шагов к источнику звуков, чтобы разглядеть беднягу. Мужчина сидел на земле, одной рукой опершись на кучу мусора, а другую прижимая к боку. Увидев огонь, он потянулся в сторону Романа и уже по-французски произнес:

– Aidez-moi monsieur… s'il vous pla^it…, – а потом добавил по-русски. – Ну помоги-ж ты мне, сукин сын…

Роман присел возле мужчины и зажег еще одну спичку. Пострадавший оказался господином лет пятидесяти, вида весьма респектабельного, не считая того, что платье его было в беспорядке, а лицо и руки перепачканы грязью и, кажется, кровью.

– Вы русский? Что с вами случилось? – спросил Роман.

– Да, да! Я с русского парохода, “Петербург”… на меня напали… ограбили… пырнули ножом… помогите, бога ради…

– Ну-ка, позвольте мне взглянуть, – Роман попытался отнять руку раненого господина от окровавленного бока, но тот вскрикнул и зажал рану еще сильнее.

– Нет-нет, мне доктора нужно… Помогите мне на пароход вернуться… я вас умоляю…

– Хорошо, вы можете подняться и опереться на мое плечо?

Тяжело опираясь на Романа, господин встал на ноги, издавая стоны, похожие на тявканье попавшей в капкан лисицы. Он обнял Романа за плечи, перенеся на него большую часть своего немалого веса, постоял несколько секунд, попытался сделать шаг, снова застонал, но, собравшись с силами, потихоньку-помаленьку продолжил идти вместе с юношей.

Роману показалось, что до парохода они добирались целую вечность – позже, посмотрев на часы, установил, что дорога действительно заняла около сорока минут – на полпути он вспомнил, что оставил пакеты с продуктами на месте ограбления, но вернуться за ними не было уже никакой возможности: кровотечение не останавливалось, и раненый шел все тяжелее, оставляя за собой на мостовой алую дорожку. К счастью, у трапа копошились несколько матросов, которые помогли поднять раненого на борт и довести его до каюты. Как Роман и предполагал, господин путешествовал в первом классе. Тут же послали за корабельным доктором, но выяснилось, что тот сошел на берег и еще не вернулся. Дежурный помощник капитана отправился проверять списки пассажиров: нет ли доктора среди них? Тем временем Роман незаметно проскользнул в третий класс и вернулся со своим саквояжем. Пока матросы и добровольные помощники из пассажиров суетились и решали, что делать дальше, он извлек оттуда несколько склянок, вату и бинты.