Человек безумный. На грани сознания

В первичных научных понятиях типа «масса» или «частица» нет противоречий, они еще не нуждаются в диалектике. Генетически они представляют собой вытеснение дикарских фантазий, слепленных на базе шизофренического сознания первобытных людей из случайных сущностей по принципу партиципации. Они родились как отрицание пралогического, но потом сами стали отрицаемы парадоксальной логикой бесконечности. На самом деле массы нет, потому что ее нет у бозона и фермиона. Частиц нет, есть континуитет пространственно-временных отношений, основанный на гегелевском законе тождества и противоречий.

Кстати сказать, Гегель является самым великим физиком всех времен и народов. То, что в частностях описывали в XX в. Эйнштейн, Бор, Гейзенберг, Фридман, Шредингер, Эверетт и др., вплоть до теории струн, он комплексно описал в «Науке логики» уже в начале XIX в.

В свое время я два года читал эту книгу по 1–2–3 страницы в день уже после университетского курса. Мне было 24–26 лет, а я до сих пор думаю, что мало времени уделил. Относительно большинства книг, если уходит три дня на книгу, сожалею, что слишком много времени убил.

Не устраивает Выготского и выявленный Пиаже детский эгоцентризм. «Всякая эгоцентрическая мысль по своей структуре занимает промежуточное место между аутистистической мыслью (которая не направлена, т. е. витает по прихоти, как мечта) и направленным пониманием, – цитирует Л. Выготский. – Не только структура, но и функция этой формы мышления заставляет поместить ее в генетическом ряду между аутистическим и реальным мышлением. Как сказано выше, функция этого мышления заключается не столько в приспособлении к действительности, сколько в удовлетворении собственных потребностей» (Выготский, 1982. Т. 2, С. 30).

Ребенок все еще не желает и не может полноценно адаптироваться к обществу. Однако в нем проснулось Я (как правило, это происходит после 4-го дня рождения). Самосознание в момент рождения гипертрофированно, прежде послушный малыш не хочет признавать никаких ограничений: вынь и положь, причем немедленно, а иначе – бунт, взрыв, истерика, бросание игрушек, слезы в три ручья, истошный и донельзя противный рев, выносящий мозги даже соседям. Вот так – антиадаптивно – просыпается самосознание.

У животных, даже самых умных, ничего подобного этому не наблюдается. У их детенышей идет поступательное развитие психики в сторону все более и более эффективной адаптации к обстоятельствам, – то, что пытаются приписать детям оглушенные сомы психологической науки.

Простой пример. Вы завели котенка. В самом начале у вас с ним большие проблемы. Он «делает», где захочет: на пол, на ковер, на вашу подушку. Он точит коготки повсюду. Вам придется менять мягкую мебель, а то и стенку, переклеивать обои. Он перецарапает ноги и руки всем членам семьи. Он прыгает на стол и ворует вашу еду. Он поднимает шум по ночам, лишая вас спокойного сна. Вы работаете с ним с целью адаптировать его поведение к беспроблемному сосуществованию. С каждым днем уровень адаптации животного возрастает, котенок приучается «ходить» в определенное место, точить когти в одном месте о дверной косяк (бог с ним, этим можно пожертвовать), научается подбирать когти, когда он ласкается по-кошачьи, не приставать, если вы не выражаете желание играть с ним, не прыгает на стол, не царапает вас в игре. Вырабатываются сложные адаптивные рефлексы, и, если вы ведете себя последовательно, сбоев не будет. С каждым днем все меньше проблем, пока кот не становится таким адаптивным, что угадывает даже ваши желания. Вы подумать не успеваете «где моя мурка», как кошка уже запрыгнула вам на грудь, чтобы помурлыкать, пока вы не уснете. Пока вы спите, она не позволит себе никаких мешающих вам шумов, хотя по природе является животным ночной активности. С собакой еще проще.

Графически развитие любого животного представимо в виде прямой восходящей линии, возрастающей до определенного уровня, выше которого ни кот, ни собака, ни обезьяна уже не поднимутся.

С ребенком на сенсомоторной стадии все происходит точно так же. Он последовательно адаптируется, вырабатывая условные рефлексы. Точно так же перестает какать, где попало, брать в рот, чего нельзя, капризничать. Кстати сказать, на сенсомоторной стадии дети не опережают животных, скорее отстают в выработке адаптивных рефлексов. В конце концов, дитя становится адаптировано и послушно. И вдруг происходит какой-то перелом в психике, ребенок становится проблемным и трудно управляемым. Его адаптивность резко падает. «Был такой послушный ребенок, – жалуются неопытные родители, – что это с ним случилось?!» Вам придется потерпеть: у ребенка пробудилось Я. А дальше в развитии – потенциальная бесконечность.