Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Действительно, в звуке церковных колоколов, раздающемся в такое время и в таком месте, есть что-то особенно торжественное и трогательное; он обрушивается на человека, по выражению Фруда, как эхо исчезнувшего мира. Это чувство хорошо выразил американский поэт Фрэнсис Брет Гарт, когда услышал или, скорее, вообразил, что услышал вечерний звон на месте давно заброшенной испанской миссии в Долорес в Калифорнии:

Колокола прошлого, ваша позабытая музыка
Еще наполняет простор,
И обыденный сумрак настоящего
Озарен романтическим светом!

Слышу ваш зов, вот солнце нисходит

На скалы, волны, песок,
А дальше вдоль берега голоса проповедников,
Сливаясь, опоясывают языческую землю.

И в круге ваших песнопений

Нет места тлену и распаду;
Ни вожделение, ни гнев, ни прочие грехи
Не перейдут воздушного предела.

Ложась на ваши волны,

Я отправляюсь в прошлое,
Я вижу отблески испанской славы,
Огонь заката и последнюю мечту.

Колокола святые, ваша служба

Напоминает мне о вере древней,
О, звоны в сумраке!
Прибежище души.

Сходное ощущение возможности колокольного звона трогать сердце и настраивать ум на торжественные мысли передано в одном из характерных отрывков Ренана, где суровые убеждения религиозного скептика сглаживаются тонким восприятием художника. Протестуя против сухого рационализма немецкого теолога Фейербаха, он восклицает: «Если бы Господь позволил господину Фейербаху погрузиться в источники жизни, более богатые, чем источники его исключительного и надменного германизма! Ах! Если бы, сидя на развалинах Палатина или Коэлиевой горы, он услышал звон вечных колоколов, затихающих и умирающих над пустынными холмами, где когда-то был Рим; если бы с уединенного берега Лидо он услышал звон курантов Сан-Марко, истекающий через лагуны; если бы он увидел Ассизи с его мистическими чудесами, с его базиликой, вдохновился легендарными фресками Чимабуэ и Джотто; если бы он всмотрелся в сладкую даль Перуджино или в Сан-Доменико в Сиене, увидел Экстаз святой Екатерины… – нет, Фейербах не стал бы с таким презрением относиться к поэзии и не кричал бы, как будто отгоняя от себя призрак Искариота!»

Подобные свидетельства эмоционального воздействия церковных колоколов на слушателя не чужды народному фольклору; мы не сможем осознать идеи народа, если не примем во внимание ту окраску, которую они принимают в восприятии, и уж тем более мы не сможем разделить мысли и чувства народа в сфере религии. Между представлениями разума, ощущениями тела и чувствами сердца нет непреодолимых барьеров; они склонны таять и сливаться друг с другом под воздействием чувственных волн, и мало что способно вызвать эти волны, кроме музыки. Изучение эмоциональной основы фольклора практически не предпринималось, исследователи ограничивались исключительно логическими и рациональными или, как некоторые выражаются, иррациональными элементами. Но, несомненно, в будущем можно ожидать больших открытий в изучении влияния абстрактных ощущений на формирование общественных институций человечества.

CXX. Религия и музыка

В наши дни один великий религиозный писатель, сам глубоко восприимчивый к чарам музыки, пришел к выводу, что музыкальные ноты, при их возможностях воспламенять кровь и растапливать сердце, не могут быть просто звуками и только лишь звуками. Нет, ноты пришли к нам из какой-то высшей сферы, они – порождение вечной гармонии, голос ангелов, «магнификат» святых. Именно за счет музыки грубые фантазии примитивного человека преображаются, а его слабый шепот преображается и отдается раскатистым эхом в музыкальной прозе Джона Генри Ньюмена. Действительно, влияние музыки на развитие религии – тема, которая заслуживает тщательного изучения. Мы не можем сомневаться в том, что это самое сокровенное и трогательное из всех искусств сделало для выражения религиозных чувств многое, тем самым изменив саму структуру веры, которую на первый взгляд оно только и обслуживает. Музыкант сыграл свою роль в становлении религии наравне с пророком и мыслителем. Каждому вероисповеданию соответствует своя музыка, и различие между вероучениями можно в некоторых случаях выразить в нотной записи. Например, интервал, отделяющий буйное веселье Кибелы от величественного ритуала католической церкви, измеряется пропастью, отделяющей диссонирующий звон кимвалов и бубнов от торжественных гармоний Палестрины и Генделя. В разной музыке разный дух.

CXXI. Природа религии