Человек дождя и слёз

В общем, я тут же засунул ноги в мягкие тапочки, встал и кинулся к входной двери. И тут же сбоку слева, хотя, и справа, как раз и зажглись несколько тех же самых светодиодов. Вроде, ничего там у нас не имелось, просто стоял – задом к кровати и боком к столу с креслами, трёхстворчатый шкаф под орех, и за ним у входной двери образовалась большая ниша. Кстати, двери шкафа как раз и открывались в сторону входной двери.

Но сейчас шкаф примерно прежней высоты, кстати, вроде, вполне себе прямоугольный, наблюдался, и отчего-то имел целых пять дверей! Честно говоря, я просто не успел удивиться этому! Хотя, понятно – шкаф имел формы буквы «Г». Две двери со стороны стены открывались в сторону прохода и три – уже в сторону самой кровати. И, конечно, задней стенки прежнего шкафа из оргалита, полностью обклеенной большими цветными картинками полуголых артисток нашей российской эстрады, там не наблюдалось.

Ладно, пока чёрт с ним, с этим непонятным шкафом! Потом разберусь. Я торопливо прошёл к входной, конечно, аккуратно подсвеченной точечными светильниками, двери и тут же удивлённо остановился. Слева от меня никакой ниши уже не наблюдалось. Зато, едва я протянул руку к обнаруженной там двери, чтобы проверить, что же это такое, там тоже стали постепенно зажигаться те же точечные светодиодные светильники. М-да, и что же это такое? Похоже, я точно очутился не в своей комнате! Перепил? Белая горячка? Но никакого запаха не чувствую, и голова, хоть и не совсем свежая, от перепоя точно не болит. М-да, ситуация?

Тем временем свет вокруг этой двери стал разгораться ещё сильнее, но не точечно, а какими-то светлыми пятнышками. Стало прилично светло. На двери, на уровне моих глаз, тут же отчётливо нарисовалась небольшая фигурка, конечно, о чудо!, писающего мальчика. К счастью и на удивление, обнаружилась и серебристая фигурная ручка. Да, что-то такое ранее не наблюдалось ни у кого в нашей общаге! А теперь, похоже, появилось? Дела! Всё страньше, и страньше! Хотя, прогресс явно не стоит на месте, и отчего-то и комендант стал щедрее.

В общем, было сильно невтерпёж, и я торопливо нажал ручку и открыл дверь. Мне сильно полегчало! Это и на самом деле оказался небольшой, совмещённый с душевой кабиной, санузел, но отчего-то сильно приличный, такой, как, бывало, и в богатых домах у всяких «богатеньких Буратино» не всегда встретишь. Не важно! Живём!

Пока что, не обращая особого внимания на сантехнические и прочие бытовые изыски, я аккуратно сделал своё дело. Точно полегчало! Потом, понятно, схватил душистое, приятно пахнущее мыло и аккуратно помыл руки под автоматически потёкшей струёй воды и вытер их красивым махровым полотенцем. М-да, дела! Полный сервис и даже автоматика! Честно говоря, никак не ожидал! Ранее ничего подобного в нашей комнате не наблюдалось, и санузел находился налево и далеко в конце обшарканного коридора. А уж о санитарном состоянии объектов «М» и «Ж» в нашей пятиэтажной общаге, сиротливо пристроившейся посреди белых девятиэтажек на улице Тимофея Кривого, и говорить не приходилось.

А здесь и сейчас? Высочайший сервис! Точно не туда попал!

Понятно, что аккуратно вытерев руки, пока ничего особенного не осознавая, я по привычке бросил взгляд на большое круглое зеркало с красивым обрамлением под благородное дерево. Опять же, над ним уже вовсю разгорелось большое световое пятно.

Ну и что, чего мне смотреться в зеркало? Свою не особо прекрасную морду, что, не видал до сих пор? Уж мне-то до Ди Каприо, который Леонардо, далековато! Оказалось, было на что!

Конечно, моё удивление было просто невозможно описать ни пером, ни словом! С зеркала на меня смотрело совершенно безусое лицо пацана, даже салаги, ну, максимум каких-то восемнадцати лет. Хотя, нет, я и сам не так уж далеко ушёл от этого возраста, но был прилично старше – на целых четыре с лишним года! Двадцать два года с половиной – это уже прилично! Но не это являлось странным. Возраст всё же дело наживное – сегодня тебе восемнадцать, а завтра уже шестьдесят восемь! Хотя, это я слишком уж загнал – в России мужики столько не живут, они и на пенсию-то выйти не успевают, раз теперь положено выйти туда аж в шестьдесят пять лет. Правда, у меня батя ещё живой, но и ему только сорок семь лет.