Человек и его тень

— Ничего я не мелю. Люди говорят, что председатель Мао выступил и назвал собственную супругу вместе с тремя ее приближенными «бандой четырех». Ты разве не заметил, что твоя верховная руководительница в последнее время нигде не появляется?..

Брат говорил все громче. Чжуан Чжун, не удержавшись, подскочил к нему, зажал его рот рукой и огляделся по сторонам: не подслушивает ли кто-нибудь? Потом проверил стены, поднял телефонную трубку — гудок показался ему не совсем обычным. Тогда он сделал знак брату следовать за ним, они выбрались во двор гостиницы и пошли по тропинке среди кустов. Тут только Чжуан сдавленным, но строгим голосом спросил:

— Ты правду говоришь?

— Ну зачем я стал бы тебе врать! Даже старухи в переулках говорят, что она предательница, губящая страну и народ…

— Это злобная клевета на центральное руководство! — отпарировал Чжуан Чжун, но тут же поинтересовался: — А что еще говорят?

— Много чего! Например, называют ее современной императрицей, сравнивают с Люй Хоу и У Цзэтянь.

— Это страшная клевета! — откликнулся Чжуан Чжун. — А еще что?

— Еще говорят, что на заседании Политбюро против нее выступил Дэн Сяопин…

Чжуан Чжун охнул. Потом снова заторопил брата:

— А еще, еще что?

— Все говорят, что эти люди, объявившие себя «профессиональными революционерами», добром не кончат. Если не веришь, подождем, посмотрим. Как известно, у зайца хвост длинным не бывает!

Чжуан Чжун застонал. Брат, шедший рядом с ним, решил, что ему плохо, обернулся и увидел, что тот тупо стоит на дорожке и таращит глаза на кусты, освещенные луной.

— Братец, что с тобой?!

— Видишь там в кустах тень? Я сразу заметил что-то необычное… — не дожидаясь ответа, Чжуан с воплем «Кто там?!» ринулся вперед, долго рыскал по кустам, но так ничего и не нашел. Облегченно вздохнув, братья еще немного побродили по тропинке, потом младший сказал:

— Послушай, я советую тебе уехать из Пекина и бросить образцовые пьесы. Кляузное это дело, на нем очень легко попасться!

Чжуан Чжун не откликнулся и по-прежнему шел молча. В его воспаленном мозгу бушевал настоящий вихрь. Странно, но в этом вихре снова появилась сумасшедшая старуха из его детства; волосы ее были распущены, на сухом желтом лице гневно горели круглые глаза. Разинув рот, она устремилась на Чжуана, но тот в страхе зажмурился и вскрикнул, а когда открыл глаза, вновь увидел причудливые очертания кустов под лунным светом. Вихрь в его мозгу продолжал бушевать, рождая одну картину за другой — с такой скоростью, что я не берусь описать. Наконец писатель взял себя в руки и очень строго сказал брату:

— Все, что ты слышал, это контрреволюционные бредни. Насколько я знаю, верховная руководительница предана своему супругу, предана его революционной линии, его идеям. Не надо прислушиваться ко всяким бабьим сплетням, позволять контрреволюции запугивать себя. Ладно, что сказано, то сказано, нас слышали, надеюсь, только небо и земля, а больше об этом никому не говори. Понял?

Хотя Чжуан Чжун был старше своего брата на десять лет, тому уже исполнилось по крайней мере тридцать пять, но Чжуан продолжал считать его непонятливым мальчишкой, который должен молча выслушивать его приказы и наставления.

Когда братья расстались и писатель вернулся в гостиницу, ему казалось, что все бросают на него какие-то странные, острые взгляды. Они кололи ему кожу, проникали в тело, душу. Чувствуя дикую усталость, он понял, что ему придется прекратить свою историческую инспекционную поездку, и быстро вернулся в Пекин, даже не успев попрощаться с секретарем парткома и председателем ревкома провинции.

В своей столичной квартире он нашел письмо от жены, с которой так давно расстался. Хотя его жена была прелестна, как статуэтка или небесная фея, Чжуан Чжун все-таки считал ее «яшмой из простой семьи, недостойной быть представленной во дворец». Он часто думал: что делать, если его пригласят с супругой на какой-нибудь государственный прием, или пошлют за границу, или, еще того серьезнее, вызовут к верховной руководительнице и та заговорит с его неотесанной половиной?! Откровенно говоря, он раскаивался в своей женитьбе. Если бы он по-прежнему был холостым, верховная руководительница могла бы и не поинтересоваться его личной жизнью, а теперь, когда он уже несколько лет жил в Пекине и жена изредка наезжала к нему, ему приходилось каждый раз селить ее отдельно. Вот из этого отдельного жилища она и написала мужу. Чжуан Чжун поспешно распечатал ее письмо и прочел следующее: