Человек и его тень

Писатель остолбенел. «Это же настоящая небесная фея! — пронеслось в его мозгу. — Как, откуда могла она появиться в таком захолустье?! Ради нее и умереть не жалко…» По своему обыкновению Чжуан намертво вцепился в собственную мысль, а эта девушка была слишком наивна, чтобы понять все богатство чувств крупного писателя. Сначала она не обратила на него особого внимания, но потом смутилась и убежала, унеся с собой и аппетит и сон Чжуана.

Глубокой ночью писатель вышел из хижины, в которой его положили, и воззрился на светлую луну над горами. Вздыхая, он чувствовал, что может погибнуть не из-за самой красавицы и не из-за ее отца, из которого нельзя было выжать и трех слов, а из-за статной и необыкновенно говорливой будущей тещи. Она в полном смысле слова была хозяйкой дома, поэтому Чжуан Чжун потратил немало сил, чтобы склонить ее на свою сторону. Он долго рассказывал ей о писательских заработках, о методах исчисления гонораров, носил за ней из кухни в комнату пирожки, пельмени и прочую снедь. Наконец она дрогнула, согласилась и сама начала уговаривать дочь:

— Цзюаньцзы! Ты посмотри, он за месяц зарабатывает больше, чем мы за год! Да еще человек ученый, книжки пишет, гонорары получает… Каждый его волосок, можно сказать, толще нашей руки! Я ведь тебе родная мать, плохого не посоветую, в огонь не толкну. Мы с твоим отцом всю жизнь в грязи да глине мыкались, каждый год не знали, как и дожить-то до конца. Выходи за Чжуана, он человек бывалый, будешь и есть и пить сладко, в шелках ходить, не пожалеешь!

Ошеломленная девушка, которая и не думала о таком повороте, в конце концов поддалась на уговоры. Чжуан торжествовал полную победу и той же осенью в актовом зале провинциального союза писателей устроил пышную свадьбу. Сам он надел по этому поводу европейский костюм кофейного цвета и остроносые туфли, повязал алый галстук и взбил уже начинавшие редеть на темени волосы. Невеста, переименованная из Цзюаньцзы в Ли Мэн (такое имя казалось писателю гораздо более цивилизованным), красовалась в зеленом парчовом платье и вишневых туфлях на высоком каблуке. В только что завитые черные волосы был воткнут свежий цветок. Чжуан все время радостно улыбался, а невеста сидела, стыдливо опустив голову, и едва отвечала на вопросы.

После того как их объявили мужем и женой, кто-то подзадорил Чжуана:

— Ты ведь, кажется, был сторонником платонической любви?

Чжуан, не меняя позы, очень серьезно ответил:

— К счастью, ты литератор и поймешь меня:

Утки, я слышу, кричат на реке предо мной.
Селезень с уткой слетелись на остров речной…
Тихая, скромная, милая девушка, ты,
Будешь супругу ты доброй, согласной женой.

Собеседник подхватил в тон ему:

К ней он стремится — ему недоступна она,
Спит иль проснется — душа его думой полна:
Долго тоскует он, долго вздыхает о ней,
Вертится долго на ложе в томленье без сна[5]

.

Все очень развеселились.

На этом месте любознательный читатель может спросить: как же дальше простая деревенская девушка играла роль жены крупного писателя? Насколько мне известно, Чжуан Чжун буквально лепил ее характер, подсказывая ей каждое слово и движение, но это уже тайна, о которой не должен знать никто, кроме самих супругов. Занавес закрывается, я возвращаюсь к главной теме повествования и спешу рассказать о громких общественных подвигах нашего героя.

Глава шестая. Самые умные люди тоже иногда попадают впросак, но их нельзя винить в этом. На сцене появляется командир отдельного соединения со знаменем в руках.

Весной тысяча девятьсот шестьдесят шестого года Чжуан Чжун, уже неоднократно избегавший разных переделок, все-таки влип. Он крутился и так и сяк, беседовал со всеми понимающими людьми, с какими только мог, но на сей раз события были слишком масштабными, и даже он, поклонник «Левого марша», немного сплоховал. До сих пор он считал, что абсолютная левизна гарантирует безопасность, однако в последнее время самые уважаемые работники и самые заслуженные люди утром не знали, что их ждет вечером. На сей раз мощь урагана была так велика, что все, кроме судей, попали в подсудимые. Чжуан Чжун очень волновался, ибо знал, что череп у него отнюдь не железный, что его прошлое не безгрешно, и если его захотят в чем-нибудь обвинить, это будет сделать легче, чем шевельнуть рукой. Как же быть? Как быть?