Человек идет!

У выхода люди давили, душили друг друга. Каждый хотел выбежать первым. В вожаке в эти минуты проявилось нечто человеческое: он оттолкнул мужчин, успевших оттеснить от выхода женщин и детей, раздвинул в стороны толпу — и тем помог всему племени быстро выбраться из пещеры. Помогло и то, что лев немного замешкался, не зная, что за враги пробрались в пещеру и сколько их там. Когда же он прыгнул, то успел лишь чуть оцарапать выходившего последним.

Но без несчастья все же не обошлось. В суматохе у одной из женщин выскользнул из рук полугодовалый младенец. Он плакал, оставшись один в пещере, а мать металась у входа и не знала, что предпринять. Сердце ее разрывалось от жалости; несколько раз она бросалась вперед, будто намереваясь напасть на льва. Но она чувствовала, что попытка спасти ребенка окажется тщетной, тем более, что она осталась в одиночестве: прочие успели убежать.

А те без оглядки помчались в лес. Они словно по-прежнему слышали страшное рычание льва, к которому присоединялись раскаты грома и вспышки молний. Они остановились под ветвистым деревом, тесно сбились в кучку и так и стояли, дрожа от страха и холода. Дождь лил, как из ведра.

Между тем, лев-победитель расположился в собственном логове. Он даже не убил ребенка, а лишь с интересом присматривался к этому незнакомому существу. Ребенок жалобно пищал, размахивая ручками и ножками. Лев осторожно тронул его лапой, затем перевернул. Ребенок закричал еще громче.

Наконец эта забава надоела льву, и он придушил ребенка, придавив его своей тяжелой лапой. Лев был сыт, спокоен, ему было тепло и ничто не угрожало. Ему не к чему было ломать голову над тем, как выжить. Он и не обратил бы внимания на этих ничтожных двуногих существ, не забреди они в пещеру.

Когда крик ребенка оборвался, мать отошла от пещеры и направилась вслед за остальными. Сердце ее терзала потеря ребенка. Но стало еще хуже, когда она оказалась одна среди тьмы и бури. Ей никогда еще не приходилось оставаться в одиночестве. Люди всегда держались друг друга; только так они могли существовать. И в этом заключалось будущее преимущество человека в борьбе с такими сильными зверями, как львы, которые никогда не ходят стаей.

Хорошо еще, что люди убежали недалеко и остановились под первым попавшимся деревом. Лишь благодаря этому несчастная мать набрела на них — иначе она бы погибла, как не раз случалось с другими. Никто даже не знал о ее горе. Все только чувствовали, что им плохо, плохо вообще, но не сохранили память об отдельных эпизодах случившегося. Лишь у двух-трех человек мелькали в сознании какие-то туманные образы: вожаку, например, представлялась утраченная пещера, где было так сухо и хорошо, и зверь, который их выгнал. Заметно было, что некоторые волновались, ерзали, злились, а значит, раздумывали о происшедшем.

И это было чрезвычайно важной способностью, так как означало, что они переживали впечатление в отсутствие его причины, то есть могли размышлять о прошлом. А их могучие враги этого не умели. Зверь мог оценивать только настоящее — то, что находилось перед его глазами. Он был не в состоянии размышлять о свершившихся событиях.

Мальчик Ра все это время сидел на дереве и уже довольно долго наблюдал за каким-то необычным явлением в лесу. Что-то белое, светлое проступало вдалеке между деревьями. Хотя вокруг было темно, в этом месте деревья были хорошо видны и, казалось, шевелились. Ра не смог сдержать с любопытства, слез с ветки и стал красться к непонятному месту. Свет все мерцал, деревья шевелились.

Ра подкрался совсем близко и обомлел от страха и удивления. На полянке лежало большое старое дерево, расщепленное молнией. Сухое дупло его горело; языки пламени вились и лизали упавший ствол.

Здесь было светло и уютно. Ра спрятался за деревом и долго глядел оттуда на это странное зрелище. Подойти ближе он боялся.

Но все вокруг было таким спокойным, таким безмятежным, огонь так ласково потрескивал, что Ра осмелел и вышел из-за дерева. Осторожно, бочком, он начал приближаться к огню, готовый тотчас убежать, если эта неведомая тварь решится на что-нибудь недоброе.

Но «тварь» вовсе не думала бросаться на Ра. Напротив, ее ласковость и милые плавные движения словно манили к себе. Ра подошел совсем близко и ощутил приятное тепло. Невольно он протянул руки к огню и неподвижно простоял несколько минут. Потом повернулся и побежал к своим.

Размахивая руками и указывая в сторону огня, он принялся звать за собой старших, все повторяя: «О, о!» Вскоре все заметили слабый свет и последовали за мальчиком.

Как и Ра, они сперва со страхом выглядывали из-за деревьев и не решались подойти. Лишь когда Ра смело подошел к огню и протянул руки к нему руки, остальные приблизились и обступили огонь.

Можно себе представить, что должны были почувствовать эти промокшие и замерзшие люди!

Глаза заблестели, лица сразу оживились, искривились, и казалось, на них вот-вот расцветут улыбки.

И полянка вся ожила, снова послышались голоса, — «разговоры». Люди весело суетились у огня. Матери поднимали детей на руках и протягивали их к огню.