Человек из чужого времени

Из вечерних новостей они узнали подробности происшедших событий. Как-то неубедительно прозвучала фраза о том, что Псковская десантная дивизия направилась в сторону Питера.

На следующий день они узнали, что эта дивизия застряла где-то под Лугой.

– Интересно, – сказала Лиза, – они что, преодолевали сто километров целые сутки? Это каким же способом они добирались, по-пластунски или на телегах? Если учесть, что лошадей в армии нет, то на телегах оно, конечно, трудновато будет. А ведь мне всегда казалось, что десантники летают на самолетах. Или я не права?

– Ты во всем права. И знаешь что, я даже рад. Все развивается именно так, как описал это в приложении к документам отец Михаила. Значит, эти документы уже никому не нужны. Их актуальность пропала. Теперь мы можем жить спокойно. Мы с тобой преодолели все трудности. Ура!

– Боюсь, что ты ошибаешься. Именно потому, что отец Михаила оказался прав, опасность документов возросла вдвое.

– Ты думаешь?

– Думаю, да. А сейчас пойдем гулять. Посмотрим, что происходит в городе.

– Но ведь брат просил тебя никуда не выходить.

– Мы запутаем всех врагов, – засмеялась она Михаилу в ответ.

– Но каким образом?

– Никто не видел, как мы сюда приехали. За время нашего отпуска и в связи с последними событиями они утратили бдительность.

Михаил не стал возражать. Сопротивляться было бесполезно. Лиза во всем была права. А о том, что сказал ему Андрей, ей знать не следовало.

Через десять минут они уже были на улице. Пустынный двор не предвещал ничего дурного. Через дворы они вышли на Московский проспект, и Лиза тут же поймала какого-то азербайджанца на «запорожце». По-русски он говорил плохо, но город знал и до Невского проспекта довез без ошибок.

А в городе ничего особенного не происходило.

– На Невском мы в безопасности. Здесь мы как иголка в стогу сена. Можешь расслабиться.

Многотысячные демонстрации коммунистов с одной стороны и сторонников нового порядка с другой стороны наговорились от души и без ограничений регламента. Теперь участники этого стихийного мероприятия мирно расходились по домам, вливаясь в праздный поток горожан и гостей города. И теперь вечерний город выглядел так, словно ему было абсолютно безразлично, введено в стране чрезвычайное положение или нет.

Нагулявшись вволю, на Невском они зашли в кафе Вольфа и Беранже. Там был литературный вечер. Какой-то актер из Молодежного театра на Фонтанке читал отрывки из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Михаил не слышал его. Он монотонно повторял про себя только одну фразу, одни и те же проникновенные и вечные слова воистину великого поэта: «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты…» Какая связь была между Булгаковым и Пушкиным, он не знал. Наверно, как и то, что не ощущал своей связи с суровой действительностью. Он все смотрел и смотрел на Лизу. Он любовался ею. Михаил был абсолютно убежден в том, что Пушкин посвятил эти стихи именно ей. Она была всегда – и во время Пушкина, и во время Михаила, и сейчас, здесь – в августовский день уходящего века. С каким-то особым сожалением он подумал еще и о том, что пролетевшие сто лет оказались абсолютно бессмысленными и ошибочными в истории России. Борьба за народную власть и уход от капитализма к социальному благополучию, с которой они начались, закончилась переворотом в обратную сторону, назад к произволу капитала и его полной победой над народом и социальным благополучием. Единственным смыслом во всем этом столетнем периоде хаоса и абсурдных идей была любовь.

Они взяли такси и поехали назад в квартиру, где остановились на несколько дней «отсидеться в безопасности» перед дальней дорогой в чужую, но спасительную страну.

– Нам бы следовало наведаться еще на одну квартиру. К моим родителям. По нашей договоренности с братом завтра, двадцать первого августа, они прилетают обратно и привозят с собой мою девочку.

– Значит, на двадцать второе мы можем брать три билета на самолет.

– Я вся на нервах. Неужели скоро весь этот кошмар закончится? Поскорей бы.

– Мы так и не поблагодарили Марину за визы.

– Она их не делала. Я получила визы совершенно по иному каналу.

– Ты все знаешь?

– Да. Если ее мелкие пакости и ревность еще можно простить, то смерть Айвара – никогда. Я слишком сильно ей доверяла. И слишком подробно отвечала на ее вопросы. Ну все, хватит об этом, пусть все это останется на ее совести. Бог ей судья. Я не хочу, чтобы также поступили и с тобой.

Через некоторое время Лиза продолжила прерванный разговор.

– У меня какое-то нехорошее предчувствие. Что-то не так. Надо связаться с братом.

– Может быть, из автомата?

– Пожалуй.

Они снова вышли на улицу. Первый исправный телефонный аппарат попался им только на Бассейной улице, неподалеку от проспекта Гагарина.

Пока Лиза разговаривала по телефону, Михаил стоял неподалеку и внимательно смотрел по сторонам. Вокруг все было спокойно. Наконец Лиза закончила разговор и подошла к Михаилу.