Человек из чужого времени

– Более чем.

– Даже про инфляцию понятно? – попыталась пошутить Лиза.

– Это самое простое. Инфляция известна еще с середины прошлого века, а точнее, с Гражданской войны в Северной Америке 1861–1865 годов. В буквальном смысле инфляция означает вздутие денежной массы. Говоря попросту, обесценивание денег.

– Вот с этого и начнем, будем упреждать события. Хоть у нас пока и нет гражданской войны, но картина наблюдается та же.

Лиза прекрасно понимала, что Михаил все уяснил, и теперь пыталась мрачную картину хоть как-то раскрасить в радужные цвета. Он тоже подключился к этому процессу.

– Значит, надо менять худеющие деньги на те, которые не худеют. Так всегда поступают.

– Вы этим владеете? – поинтересовалась Лиза.

– Здесь нет ничего особенного. Юридически это делается либо непосредственно, если разрешено, либо опосредованно, через третью валюту, если операции со второй запрещены. Валютные операции прописываются специальными законами. Незадолго до моего путешествия во времени я принимал участие в разработке нормативного регламента осуществления валютных операций гражданскими и военными судами России в иностранных портах. Получился весьма интересный документ, подраздел финансового и морского права.

Лиза на некоторое время задумалась, потом вдруг сказала:

– Вообще-то валютные операции у нас запрещены. Господин Павлов остановил конвертацию валюты. Правда, сейчас этот процесс снова восстановился, но, думаю, ненадолго. Михаил, вы что же, владеете и финансовым правом?

– Несмотря на гражданско-правовую специализацию, я владею всем тем, чему меня учили в университете.

– Тогда мы с вами нашли запасной вариант. В случае крайней необходимости вы сможете неплохо заработать. Сейчас все идет к тому, что Прибалтика скоро от нас отколется. При случае надо будет съездить в Эстонию. Оценить обстановку. В Тарту у меня есть очень хорошие знакомые. Они как раз занимаются финансовыми операциями по линии «Внешэкономторга». Конвертируемая валюта – это их хлеб.

– Забавно. Не перестаю удивляться и восхищаться вами. Вы всегда такая активная… энергичная… деятельная? Не знаю даже, какое подобрать определение. Я просто восхищаюсь вами.

– Нет, не всегда. С недавних пор. До этого, как говорят, не было мотивации. А если попросту, то сейчас у меня появился интерес. Между прочим, я хотела в предстоящей поездке остаться в Германии и все начать сначала.

– Теперь не останетесь?

– Во всяком случае, не в этот раз. Даже если бы и хотела, я не могла бы остаться по многим причинам, в первую очередь – надо завершить начатое.

– Я понимаю. А тут еще я – обуза.

– Нет, Михаил, вы не понимаете. Я не могу вам всего сказать, но уверяю вас, вы мне очень нужны, и давайте оставим эту тему. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. Например, о Париже. Я там никогда не была. Расскажите мне о Франции, пожалуйста.

Их беседа длилась никак не меньше двух часов, а Юли все не было. Лиза стала волноваться. Наконец она извинилась за то, что прерывает увлекательный рассказ, и позвонила Юле сама. Чтобы ей не мешать, Михаил вышел на кухню и сел за стол. Через несколько минут он устал от бессмысленного сидения. Чтобы хоть чем-то себя занять, он встал, подошел к окну сбоку и, слегка отодвинув занавеску, посмотрел во двор. Это был «каменный колодец», вход в который был через арку с Фонтанки. Там под аркой стояли два человека, один из которых был Юлин муж, а второй был удивительно похож на Василия.

Михаил не слышал, как подошла Лиза, но он ее почувствовал. Она стояла позади него, тоже смотрела во двор и, так же как и Михаил, видела хорошо знакомых ей мужчин.

– Я сказала Юле о том, что вас больше не будет на Просвещения и письмо передавать не надо. Она его уничтожит, – тихо сказала Лиза, – а теперь нам надо уходить. Видите, Михаил, они ждут еще кого-то.

Молодые люди собрались быстро, без суеты. Они вышли из квартиры, заперли ее и спустились по лестнице вниз. Второй выход из дома был в соседний колодец. Беглецы дошли до автостоянки, где стояла машина Лизы, сели в нее и поехали в центр. По дороге Лиза объяснила, что на улице Халтурина, которой потом оказалась хорошо знакомая Михаилу Миллионная улица, есть квартира, которая на пару месяцев может стать его пристанищем. Самое главное, там есть телефон и два выхода. Один выход во двор, а второй – в роскошную парадную с огромными дверями на Дворцовую набережную.