Человек из дома напротив

Он стоял на месте, пока я не скрылся за углом. Я обогнул дом и вышел к саду с другой стороны, поминутно оглядываясь. И что вы думаете? Сторож не вернулся в здание. Я видел, как он, хромая, обходит забор по периметру участка – отличный забор, мне пришлось бы потрудиться, вздумай я перебраться через него. Из сада потянулись обратно родители. Сторож выпустил их и снова запер калитку.

Я свалил бы оттуда незамедлительно, если бы не одна мысль. Он ведь имеет дело с детьми… Елены Юрьевны нет, а у этого мужика, похоже, напрочь съехала крыша.

– Извините!

Мужчина и женщина, идущие к припаркованной машине, остановились и вопросительно посмотрели на меня.

– Извините… я сейчас пытался попасть внутрь, чтобы поговорить с заведующей, но сторож не разрешил войти… Он показался мне странным. Честно говоря, я думаю, он опасен. Мне не хочется уходить просто так, не приняв никаких мер… У меня нет детей, но…

Я говорил сумбурно, однако они поняли меня.

– Григорий сам не свой после беды с Еленой Юрьевной, – сказала женщина.

– А что случилось? Я друг ее сына…

– Мы знаем только, что она заболела и больше здесь не появляется. – Мужчина открыл дверцу. Мое присутствие явно его тяготило. – Марина, поехали.

– Саш, подожди. Видишь, неравнодушный человек попался.

– Чего там неравнодушничать! – Он махнул рукой. – Все нормально с Григорием. Ну, не миндальничает с чужими… Зато над детьми трясется.

Мужчина сел в машину и завел мотор.

– Не переживайте, – доверительно сказала женщина. – Действительно, Гриша творит иногда странные вещи. Из-за него детский сад сейчас на военном положении. Нянечка рассказала, что он осматривает даже коробки с продуктами. Но за детей вы можете не беспокоиться.

– Хорошо, если так. – Кажется, в моем голосе не хватило воодушевления. – А зачем осматривать коробки?

– Ой, не знаю. – Она заметила недовольное лицо мужа и заторопилась. – Вроде бы, боится, что кто-то чужой проберется в здание.

Я сел на бордюр, глядя вслед уезжающей машине. За ней вилась пыль и летели сухие листья.

Понимаете, количество странностей вокруг меня превысило разумные пределы. Я всего лишь пришел к матери своего покойного друга. Я всего лишь хотел с ней поговорить. Всего лишь рассказать постороннему человеку о том, что происходит.

Мне требовалось немного участия, вот и все.

И что из этого вышло? Елена Юрьевна в больнице, сторож сходит с ума на глазах у взрослых, а те заверяют, что их детям ничего не грозит. Исследовать коробки с продуктами! Кто может в них прятаться – карлик-ниндзя?

Психоз какой-то.

Самое время сейчас появиться моему ангелу-хранителю, чтобы похлопать меня по плечу и заверить, что я выберусь из этого калейдоскопа безумств, не помутившись рассудком. Но ангел не торопился.

Что сказала бы обо всем этом мама?

Да ничего бы она не сказала. Только в напичканных штампами фильмах родители изрекают глубокомысленные сентенции, когда их непутевые отпрыски попадают в беду.

А мама посоветовала бы молиться Матронушке, держать ноги в тепле и не покупать беляши на вокзале.

Глава 16

1

Паскудный район, сказал Бабкин и потом еще раз повторил, когда они отыскали нужную улицу. Получилось это не сразу, навигатор вел их кривыми путями, сбивал, словно хотел увести подальше, заботясь об их благополучии.

Фонари не горели. Невдалеке судорожно пульсировала вывеска аптеки, на тротуаре вспыхивал и пропадал безжизненный зеленоватый свет.

Название отеля они разобрали, только подойдя к подъезду. «В тишине у Паши».

– В саду у дяди Вани, – буркнул Сергей и проводил взглядом машину, медленно проехавшую мимо с выключенными фарами.

Звонок не работал, пришлось стучать. Толстая сонная консьержка долго не могла понять, что от нее требуется, а поняв, утратила к ним интерес: ткнула пальцем на узкую лестницу и ушла курить к черному ходу. Прокуренный воздух потянулся за сыщиками вверх, как соглядатай.

Лестница была узкая, и коридоры узкие, и даже двери, казалось, были рассчитаны не на человека, а на его тень. Их шаги заглушала истлевшая ковровая дорожка.

Они остановились возле шестнадцатого номера. Слышимость была, как в картонной коробке, разделенной на секции; вокруг мылись, спускали воду в унитазе, бубнили, матерились, икали, вздыхали и расхаживали. Только из номера Клименко не доносилось ни звука.

– Встань у стены, – тихо сказал Сергей и постучал.

Макару показалось, что тишина в номере стала еще глуше.

Бабкин постучал снова.

– Кто там? – спросили откуда-то сбоку.

– Здравствуйте, Василий, – непринужденно сказал Макар. – Мы с вами уже общались. Это Макар Илюшин, помните?

За дверью долго молчали.

– Уходите. Я ничего не знаю.

– Василий, я к вам ехал через всю Москву, – укоризненно сказал Илюшин. – Хоть три минуты у вас найдется для меня?

– Я ничего не знаю! – истерически выкрикнул Клименко.

– А я вас пока ни о чем и не спрашиваю. Это мне есть что вам рассказать.

Прошло не меньше минуты, прежде чем раздались звуки, будто изнутри разбирали баррикаду; напоследок что-то громыхнуло, и на ковер упала полоса тусклого света.