Человек из грязи, нежности и света

А вдруг она захочет с Амулетовым так же вот избавиться от него и завладеет его квартирой. Ах, Боже, какие порой грустные мысли лезут в голову. Когда они втроем сели за стол выпивать за знакомство, за будущую жизнь втроем и за быстрый розыск его отца, Эскин расплакался.

Ему стало обидно за Соню, а еще обидно за самого себя. «Неужели, я так и останусь вечным подростком, которым другие управляют по праву своего зрелого превосходства?!»

– У него болит зуб, а еще он очень переживает за отца! – объяснила с улыбкой Соня причину слез своего несчастного сожителя.

«Было бы неплохо их чем-нибудь отравить», – вдруг подумал Эскин и тут же вышел из-за стола и пошел на кухню, соврав, что там у него в шкафчике лежат лекарства от зуба.

На кухне, Эскин увидел в пластиковой коробке множество белых таблеток. Название этого лекарства отсутствовало, что нисколько не смутило Эскина.

– Как говориться, за дело с Богом или с чертом! – Эскин вытащил из холодильника непочатую бутылку водки, быстро раскрошил таблетки и побросал в бутылку.

Таблетки тут же растворились, и уже заметно повеселевший Эскин вернулся к ним в зал с бутылкой.

– Давайте продолжим наш праздник! – сказал он с улыбкой и сделал вид, что открывает уже открытую бутылку, прикрыв поврежденную пробку ладонью. Тут же разлил эту водку по бокалам и поднял свой бокал.

– Выпьем за нашу дружную семью! – провозгласил тост Эскин. Амулетов благостно моргал глазами и улыбался. Все, что он видел, ему казалось фантастической сказкой, и улыбающийся Эскин, и смеющаяся, и постоянно подмигивающая ему Соня. Они все выпили, хотя Эскин ловко вылил содержимое бокала себе за воротник.

– Ты облился! Дурачок! – засмеялась Соня и поцеловала сначала Эскина, а потом Амулетова. – Вы вполне достойны быть моими мужьями! Я просто не знаю, что бы без вас делала?!

– Может, аборты?! – ухмыльнулся Эскин.

– Ну, зачем уж так грубо, – заступился за Соню Амулетов.

– Не обращай внимания, он просто перепил, – успокоила его Соня.

– Я хочу выпить за Соню, – Эскин опять разлил по бокалам водку, – она так прекрасно управляет нами! Так нежно руководит!

– Ну, ты и дурачок! – шутливо помахала ему пальчиком Соня, но все же подняла свой бокал и даже сильно захмелевшего Амулетова заставила поднять свой бокал. Они снова выпили, а Эскин снова вылил содержимое бокала себе за воротник.

– Ему больше нельзя, – ткнула в Эскина пальцем Соня, – тем более, что ему завтра с утра в Академию!

– Но я же ее бросил! – напомнил ей Эскин.

– А не все ли равно?! – тряхнула своими огненными волосами Соня. Она снова чокнулась с Амулетовым.

Они выпили, а потом Соня ужасно вскрикнула.

От страха Эскин даже зажмурил глаза, он так и не понял, отчего она закричала, он только успел увидеть, как она с быстротой молнии бросилась в туалет.

Не прошло и минуты, как Амулетов тоже что-то проорал и схватился руками за живот, а затем вприпрыжку, опрокинув стул, тоже побежал к туалету, и попытался открыть дверь, но дверь была заперта Соней изнутри.

– Открой! Я тоже хочу! – завизжал он как резаный поросенок.

Эскин заржал, глядя на него, и свалился со стула.

Он уже понял, что подмешал им в водку слабительное, которым Соня так часто потчевала бедного Глеба.

В последнюю минуту Амулетов все же сумел сорвать с себя штаны и присесть на корточки прямо в коридоре.

Хмель почти сразу с него слетел, и теперь он глядел на Эскина ненавидящим взглядом.

Взгляд Амулетова был настолько жестоким и бескомпромиссным, что Эскину стало не по себе, как будто холодок пробежал по коже.

Он быстро взял свой телефон и вышел на балкон, и позвонил врачу Зэбке. Зэбка спросонья его обматерил, но когда услышал от Эскина, что муж его жены вернулся и уже гадит у них в коридоре, и что самого Зэбку ждет обещанная тысяча евро, радости Зэбки не было предела.

– Буду через полчаса! – пообещал Зэбка.

– Уж постарайтесь! – с волнением вздохнул Эскин.

Впрочем, его волнение было совершенно напрасным, Зэбка действительно приехал на спецмашине с санитарами очень быстро. Эскин окликнул его с балкона и бросил ему ключ от квартиры на тротуар.

Зэбка поднял ключ и весело помахал ему рукой.

Они взяли Амулетова с поличным, прямо на месте преступления.

Своим дерьмом он даже перепачкал санитаров, за что поплатился двумя золотыми коронками, которые они ловко сняли у него с зубов специальной вилочкой.

Эскин стыдливо протянул Зэбке пачку евро, а тот не моргнув глазом, одним мигом, точно проглотил, спрятал в карман, и очень крепко и долго жал на прощание его руку.

Амулетов пытался кричать, но ему накинули на голову специальный мешок, отчего казалось, он не кричит, а шепчет.

Эскину стало жалко Амулетова, но ненадолго, ибо лютая ревность захватила все его нутро.

– Что это был за шум?! – вышла из туалета стыдливо покрасневшая Соня. – О, Боже, кто это здесь наложил! – ненароком она попала ногой в дерьмо.

– Это сделал Амулетов, – усмехнулся Эскин, – ему стало так стыдно, что он тут же сбежал!

– И что, он больше не вернется?! – вздохнула Соня.

– Думаю, что нет!

– Какой же ты все-таки жестокий, Эскин!