Человек из красной книги

Всё прошло, как обещали. Тётка улыбнулась молодым вымученной начальственной улыбкой, на всякий случай, поскольку совершенно не в состоянии была даже прикидочно оценить, кто же они такие и каков их служебный ранжир, этого пожилого и его девчонки. Затем пригласила обоих к столу, покрытому алым для пущей торжественности. Они оставили каждый по подписи: кольца, решили, – потом, если такое вообще понадобится, – и поцеловались быстрым коротким чмоком: даже такую малость не хотелось выносить на посторонних. Всё, на этом церемония завершилась. Загсовскую начальницу выпроводили за дверь, их же провели другим путём, снова неглавным. Их общий чемодан, заранее собранный, уже был в машине, и они оттуда же, не заезжая домой, уехали на аэродром, где их ждал его самолёт.

Они прилетели в район Симферополя, хотя могли приземлиться на военном аэродроме, ближе к конечной точке своего короткого путешествия. Оттуда на вертолёте оставалось бы уже совсем чуть-чуть: с десяток минут на всё про всё, и они – в Центре дальней космической связи. Однако Женя посмотрела на мужа так, что Павел Сергеевич сразу понял, и уже через пару минут экипаж самолёта был переориентирован. Те связались с аэродромной службой авиабазы «Гвардейское», им дали зелёный свет, и они сели в 13-ти километрах от Симферополя. Машина ждала их на поле. Женька, поражённая тем, как лёгким усилием её мужа, практически незаметным для окружающих, моментально решаются любые дела, всё же не забыла справиться и про своё:

– Так мы надолго сюда, Пашенька?

– У нас три дня, – отозвался Царёв, когда они, миновав примыкающую к аэродрому промзону, уже неслись по трассе от Симферополя в направлении Евпатории. – Один из них твой, целиком, два – мои, – он почесал нос и улыбнулся, – но если получится, отщипну от каждого ещё по кусочку в виде дополнительного свадебного презента.

– А с основным как? – не растерялась Евгения Адольфовна, засмеявшись. – Или основной – это ты сам, так следует понимать?

Царёв притянул её к себе, на этот раз слишком крепко и как-то совсем уж по-дружески. Но ей всё равно было приятно. «Хорошо бы стать ему ещё и другом, а не только женой, – подумала она, – это, наверное, было бы вершиной отношений с таким человеком, как Павел Сергеевич». Она, конечно, старалась называть его так, как обращаются к близким людям, но получалось у неё это неважно: имя в паре с неизменным отчеством рвались вперёд, подменяя собой короткие «Пашенька» или «Паша». Пропасть, с самого начала существовавшая между ними, всё ещё давала о себе знать всякий раз, когда она, преодолевая смущение, демонстрировала на людях их узаконенную отныне близость.

– С основным? – переспросил он. – Будет и основной, но несколько позже, когда вернёмся домой.

Вскоре после того, как они проскочили курортное местечко Саки, по левую руку открылся долгожданный вид на море. Женя увидала и ахнула. Она, впервые за всю свою провинциальную жизнь в казахстанской степи по-настоящему вырвавшаяся на свободу, долетевшая, наконец, на огромном, совершенно пустом самолёте Главного конструктора до этого фантастического Чёрного моря, задыхающаяся от счастья, от того, что всё это случилось с ней, к тому же не во сне, а совершенно наяву, и что рядом он, гений и одновременно любимый муж, и что теперь так будет всегда, пока смерть не разлучит их, смотрела из окна ставшей уже привычной чёрной «Волги» на красоты, раскинувшиеся перед её глазами, и продолжала не верить всему, что сейчас окружало её: этой безумной в своей нереальности морской панораме, этим звукам южной жизни, этим чумовым, неведомым ей прежде запахам солёного свежего ветра, этому светлому безоблачному небу, так не похожему на их степные небеса… – всему, с чего начиналась теперь для неё новая, полностью другая жизнь.

Прежде чем устроиться в служебной гостинице, он провез её чуть дальше, в приморский равнинный район, ему страшно хотелось, чтобы она своими глазами взглянула на чудо, на их радиотехнический комплекс.

Всего их было три, этих громадных параболических антенн, каждая площадью в тысячу квадратных метров. Супруги вышли из машины, и он указал рукой на ближнюю, центральную. Две другие торчали не менее футуристическими сооружениями примерно в километре от этой.

– Смотри, Женюра, может, такое больше никогда не увидишь.

– Это ещё почему? – удивилась жена, театрально закатив глаза, – я что, завтра умирать собираюсь?

– Дело не в этом, – совершенно серьёзно ответил Царёв, – просто вполне вероятно, что когда-нибудь, быть может, не в таком далёком будущем, их просто снесут за ненадобностью, порежут на металлолом и…

– И отольют тебе памятник? – она просто не дала ему закончить мысль, её вновь переполняли чувства, она всё ещё не могла успокоиться, всё ещё не верила происходящему, голова её совершенно отказывалась подчиняться любым разумным сигналам. В этот момент она чувствовала себя обычной дурой, довольно милой, и это ей самой ужасно нравилось.

– Нет, Женюр, не хочу. Я другого хочу.

– Какого другого? – не поняла она, вскинув на мужа глаза.