Человек из Ларами

— С какой стати вору так стараться? — холодно, бесстрастно спросил старик.

— Не знаю, — признался Уилл. — Пока не знаю. Но я знаю Кейт. А вы должны знать её ещё лучше.

Странно, но его слова как будто достигли цели, задели и всколыхнули чувства, похороненные где-то в глубинах души. Тень печали легла на обветренные, изрезанные годами черты.

— Если бы такое случилось, если бы я решил, что ошибся, — медленно произнёс Вэггоман, — я бы приполз к ней на карачках, моля о прощении.

В следующее мгновение, по крайней мере, так показалось Уиллу, старик уже забыл о нём и, пришпорив коня, подъехал ближе к ревущей огненной стене.

— Уводи людей! — крикнул он сквозь дым, обращаясь к Хансбро.

Ранчо уже представляло собой один огромный пожар, и Уилл сильно сомневался, что им удастся спасти хотя бы что-то. Налётчики садились на лошадей. Многие уже уехали, прихватив с собой отнятое оружие.

Уехал и Куигби. Кейт спешилась посреди двора и, держа коня под уздцы, беспомощно оглядывалась. Уилл подъехал к ней. За ним подтянулись остальные.

Кейт покачала головой. Похоже, она понемногу приходила в себя. Да и в голосе уже зазвучали привычные для неё нотки.

— Сейчас мы мало что можем сделать, — обратилась она к окружившим её унылым людям. — И вот что я вам, ребята, скажу. Штаны-то у нас остались. За работу. Я пошлю в город за самым необходимым. Мы погорели, но не прогорели.

И тогда Уилл понял, что никогда не перестанет восхищаться этой упрямой, несгибаемой, неукротимой женщиной.

* * *

Уезжая от ранчо, Вик Хансбро оглянулся на взметнувшиеся вверх дым и пламя. Чёрная борода скрыла скользнувшую по губам самодовольную ухмылку. Уж теперь Алек наверняка перестанет беспокоиться из-за пропавших бычков. И будет до конца своих дней считать, что поступил по справедливости.

Мысль эта пришлась ему по душе. С Алеком он как-нибудь управится, с девчонкой Кирби и Фрэнком Даррахом тоже. Хансбро посмотрел на ехавших перед ним парней — все смеялись, улыбались, перекидывались шуточками. Он исподтишка бросил взгляд вправо, на Вэггомана, молчаливого, с опущенной головой. «Сдаёт старик, — подумал Хансбро. — Морщинистое лицо осунулось, плечи обмякли. Одинокий, весь в себе». Терпеливо, с затаённой улыбкой, Хансбро ждал, когда же Вэггоман посмотрит на него. И дождался.

— Вик, почему мне никто не сказал, что наших телят клеймят теперь по-другому? — негромко, задумчиво спросил он.

Ответ на этот неизбежный вопрос Вик подготовил уже давно.

— Тебя здесь тогда не было, а потом я, наверно, забыл.

— Понятно. И сколько монеток ты зашил?

— Сорок... может, пятьдесят.

— И никто не заметил, что у нас так много неклеймёных телят?

Хансбро почувствовал, как в душе заскребли коготки беспокойства. Когда Алек ухватывался вот так за что-то, он становился очень и очень опасен. Мысли забегали суетливо, и ответ получился неуклюжий, неубедительный.

— Да я, в общем-то, никому и не рассказывал. Держал при себе.

Секунду-другую Вэггоман как-то странно смотрел на него, потом всё так же задумчиво сказал:

— Локхарт предположил, что клеймо Кейт на наших бычках мог ставить кто-то другой.

— То есть я? — вспыхнул Хансбро.

Старик ответил не сразу.

— Не обязательно ты. Возможно, Локхарт имел в виду меня. — Он помолчал ещё немного. — Но я не ставил. А ты?

— Зачем мне это надо? — нахмурился Хансбро.

— Не знаю, Вик. Не вижу причины, — по-стариковски устало сказал Вэггоман. Чуть погодя он подобрал поводья и расправил плечи. — Поеду на Китайский ручей. Не распускай людей. Пусть подождут в бараке, пока вернусь.

Не говоря больше ни слова, старик свернул с дороги. Такому толстокожему, как Хансбро, не понять, с грустью думал он. Да и кто поймёт, что там, под устремлёнными ввысь пиками, человек, у которого никого уже не осталось, может предаться воспоминаниям, с радостью и болью перелистать яркие страницы жизни, разворачивавшейся посреди этого раскинувшегося до горизонта — теперь уже укрывшегося туманной дымкой — великолепия.

Там, вверху, можно заново пережить величайшие триумфы и поражения, испытать восторг, печаль, скорбь. Признать ошибки.

С болью, вгрызавшейся всё сильнее, вспомнил он высокого, смуглолицего — и проницательного — незнакомца, с холодным осуждением обнажившего ту правду, которую Вэггоман знал всегда, но прятал от самого себя. Никогда раньше Кейт Кэнадей не угоняла чужой скот — ни у него, ни у кого-то ещё. Он стукнул кулаком по луке седла.

А между тем оставшийся на дороге Вик Хансбро потел от беспокойства. За одним вопросом обязательно последуют другие. Алек никогда не отступал. Решение пришло внезапно. Выехав вперёд, он остановил растянувшийся отряд и постарался нацепить маску простодушного бодрячка.

— Алек надумал вернуться. Хочет ещё разок взглянуть на «Полумесяц». Я поеду в город. Вы, парни, оставайтесь в бараке. Таков приказ. Алек распорядился взять виски из кладовой. Босс всех угощает.

Всё получилось, как Вик и ожидал — довольные ухмылки и никаких вопросов. Когда восторженные возгласы стихли, он довольно улыбнулся.

— Последний не пьёт!

Взметнулись плети, шпоры ударили в бока...