Человек из легенды

После перегруппировки войска Северо-Кавказского фронта 3 мая перешли в наступление и южнее станицы Крымской прорвали оборону противника. Большую помощь наземным частям оказала прикрывавшая их авиация. За два дня наши летчики сбили 54 вражеских самолета, потеряв при этом 21. Немцы, подбросив подкрепление, упорно держались за таманский плацдарм. Чтобы вернуть утерянное господство в воздухе, они перекинули на этот фронт лучшие авиачасти из ПВО Берлина. И снова, еще более жестокая, разгорелась борьба за кубанское небо. В районе наступления советских войск шли непрерывные воздушные бон, постоянно вводились свежие силы.

И Вадим Фадеев, вылетевший в этот день в восемь пятьдесят пять утра, увидел почти ту же картину, что была в дни нашего наступления 14—16 апреля, только в более крупном масштабе. Гигантским костром полыхал передний кран, кометами падали на землю самолеты, а в небе расцветали белыми ромашками парашюты. Вадим не только видел, но и глубоко чувствовал штормовое дыхание тысячи смертей и непримиримой ненависти двух миров.

Группа Фадеева дралась до десятого пота. Четверки противника оказались отлично слетанными, летчики напористыми. Вадим сбил один Me-109 и до выхода из боя держал инициативу в своих руках. Ведомым Фадеева на этот раз был младший лейтенант Ефимов, а Труд ушел в первом вылете ведущим пары в группе старшего лейтенанта Искрина. На обратном курсе Вадим услышал, как Андрей спрашивал Искрина: «Что с тобой творится?» Николай ответил: «Дома все расскажу». И тут вмешался со станции наведения Дзусов: «Прекратите разговоры». Не любит он, когда эфир занят ненужной болтовней.

Все группы вернулись на аэродром без потерь. После посадки Фадеев и Труд пошли к машине Искрина. Там уже были Сутырин, Речкалов и другие летчики. Искрин, вытянув длинную шею и размахивая руками, что-то говорил.

— ...на ведущего немца,— услышал Вадим обрывок фразы. — Немец принял вызов. Несемся навстречу точно на одной высоте строго в лоб. Смотрю в прицел, «месс» быстро увеличивается. На предельно близкой дистанции открываю огонь и, верите, на мгновение замер. Конец, думаю. Вдруг мой самолет резко подбросило вверх, немец в прицеле исчез, светло. Глянул в левую сторону вниз, а он, «сто девятый», круто мчится к земле, удирает. Перед самым носом скользнул подлец под меняГБыл бы он понапористей, некому было бы и рассказать вам об этом поединке.

— А я подумал, каюсь теперь, что ты после лобовой... того. — Андрей посверлил пальцем у лба. И все засмеялись. Тут человек мог погибнуть, а им смешно. У тех, кто по нескольку раз в день заглядывает смерти в глаза, всегда такое настроение. Искрин не обиделся. Ведь невозможно же ходить все время насупив брови, в постоянном напряжении. На всякую беду страха не напасешься.

— Так вот, развернулся я на сто восемьдесят, немного прошелся, смотрю — наши бомбардировщики пришли, стали бомбы в цель сбрасывать. Вдруг из облака пикирует на «пешку» один «месс», наверное, ведомый того, что против меня в лобовую ходил. Догоняю этого немца, а он увидел меня и стал круто уходить к земле. Я за ним, а триммер вгорячах не дал на пикирование. Настигаю, хочу открыть огонь, а давление на ручку создалось такое, что удержать не смог, и машина сама резко вышла из пикирования и пошла вверх. Тут я от перегрузки потерял сознание. Очнулся уже высоко, перевел самолет в нормальное положение и продолжал выполнять задание. «Пешки» все отбомбились и без потерь ушли на свою базу.

Вадим слушал и на ус наматывал: своим подчиненным рассказать надо. Он-то любые перегрузки выдерживает, а с другими вон что бывает. Уж па что опытный и осторожный Покрышкин, а и у него был случай, когда он, резко переломив самолет, потерял сознание. У Суты-рнна так же произошло при выходе из пикирования. А теперь вот с Искриным случилось. Молодым обязательно нужно о триммере напомнить, чтобы не забывали в горячке боя ставить его в нужное положение. В лобовой атаке Искрин молодец. Шел на верную гибель, а не свернул. Это по-моему, крепки у Николая нервы, — значит, духом еще крепче.

Во втором вылете Андрей Труд сам повел четверку, а на третьем был ведомым Фадеева. У командира не было постоянного ведомого. Он летал по очереди со всеми летчиками эскадрильи. Это хорошо и плохо. Хорошо потому, что каждый летчик, особенно молодой, помотавшись в хвосте у такого аса, как Фадеев, получал наглядный урок искусного маневра, смелой атаки, умения навязывать противнику свою волю. Плохо потому, что, не имея постоянного ведомого, командир каждый раз подвергался излишней опасности быть атакованным сзади, так как к его маневрам, подчас резким н неожиданным не только для противника, но и для его напарника, не так-то легко привыкнуть. И только Андрей научился четко взаимодействовать с ведущим, не отрываться от него во время боя. Вот почему его чаще всех брал Фадеев в напарники.