Человек из Оркестра

— Спасибо тебе, что позвонил, а то я жалуюсь, жалуюсь. Звоню, звоню. А ты — молодец!

— Да, молодец, — почесал затылок Евгений.

Главное — не проговориться. И Женька побежал домой заметать следы своей нечаянной щедрости.

Но выше страха перед женой в нем прыгала радость от его поступка. От нужного всем поступка.

Ну и что — ему попадет. Да и знал он, что, выйдя из запойного своего штопора, он, может, и пожалеет о широте и бесшабашности вызывающего своего поступка.

Но это будет потом, а пока он дорожил в себе необыкновенной радостью от свершения, ну очень нужного всем. И еще подумал, что даже для этой радости сделанного — стоило исчезать в небытии запоя.

Разве появились бы ворота, избавься он от этой своей привычки? Оставалось только разъяснить это непонятливому своему семейству.

«Хотя», — решил Женька. — «Лучше инкогнито. Тихо».

Но тихо не получилось. Саид проболтался.

Он трогал ежеминутно ворота, и приговаривал:

«Ай, Женя, ах молодец. Такой предмет купил для людей», — и восторженно оглядывал всю узорчатую красоту ворот.

Но Саиду никто не верил. Весь двор знал, что Евгению еще далеко до выхода из, опасного для него, штопора.

Пёстрая тетрадь,

21 октября 2020

Скольжение

Она вдруг поняла, что напрасно бросила курить. Идя по люто скользкому тротуару, она заскучала по сигаретке, за которую она так любила держаться, идя по ледяной глади. Сигаретка грела ладошку и держала за руку, чтобы она не упала. И в этом была надежность и защищенность.

И сегодня, идя в холодном дне по почти безлюдному городу, она с трудом отбилась от желания зайти в ближайший магазин и купить пачку сигарет. В радость.

А почему бы и нет? Она решительно вошла в магазин и купила на кассе любимые свои сигаретки. А зажигалка у неё всегда была с собой. Так, болталась в сумке на всякий случай. И похоже, этот случай наступил.

Вера уже развернулась, чтобы покинуть магазин и закурить там, на бульваре. Как вдруг увидела на окне за кассиршей блестящую и веселую трубу. Большим кренделем он лежал на кафельном подоконнике и казался здесь, в полуподвальчике этой лавки, чужеземцем. Таинственным и прекрасно золотым. Кнопки его сияли, как нарядная застежка.

Вере он сразу понравился, и она вдруг спросила у кассирши об этом неожиданном предмете.

— Да лежит вот. Вторую неделю. По пьяни забыл кто-то. Еще до Нового года. Вот, не приходят.

Вера почему-то страшно разволновалась. Она вдруг поняла, что геликон ждал ее, здесь, на пошлом кафеле, ждал, чтобы она его выручила. Поняла, как ему здесь не место!

Она быстро договорилась с кассиршей, сунув ей в карман купюру.

— Забирай. Если найдешь хозяина.

— Найду. Через интернет. Объявление дам, — слегка покривила душой Вера.

Геликон оказался не таким уж тяжелым. Она взяла его на руки, как ребенка, и пошла к дому. Странно, она ни разу не поскользнулась, хотя шла очень быстро. Единственное, о чем она подумала, что асфальт зимой теплее и приветливее, чем эта плитка, как в замороженном бассейне.

В доме было тепло и приятно. Вера пометалась немного, определила место новому товарищу. Геликон легко уместился на кухне. Уютно лег в старенькое кресло, где лежали всегда нитки для вязания.

Вера решила, что потом она определится с местом для инструмента. Она протерла его фланелькой и попыталась разок дунуть в мундштук. Он откликнулся веселым бодрым хрюканьем.

Вера засмеялась. Почему-то ее радовало появление в доме этого медного красавца.

Вера хотела посмотреть в интернете информацию о геликоне и посмотреть объявления о пропажах.

Никто геликон не искал.

Вера вспомнила, как кассирша говорила, что хозяин ехал с концерта, был пьян, у него не хватило заплатить за коньяк. И он оставил залог — геликон.

И скорее всего, он и не вспомнит, где оставил. И почему. Праздники давно прошли.

И Вера успокоилась. Хоть она и оставила на всякий случай свой телефон, никто, разумеется, не звонил.

И геликон как-то прижился. Вера вызвала мастера, и он вбил в стену крепкий удобный крюк, куда и повешен был инструмент.

Вера, за этими приятными хлопотами, так и не закурила. Геликон отвлек ее от этого желания. И событие это, яркое и необычное, превратилось в прошлое.

Но счастье это и лад разбились о телефонный звонок. В трубку кричал, умоляя, чужой низкий голос:

— Куда, адрес!!? — радовался хозяин трубы.

Вера не стала приглашать в дом незнакомца. Тем более так легкомысленно забывшего свой инструмент в продовольственном магазине.

— Я сейчас подойду к вам. К магазину.

— Стойте там. Никуда не уходите.

— Я вас узнаю как?

— По геликону…

Вера подумала: «ну и тупой музыкант».

Она надела геликон через плечо, как модную сумку, и вышла на скользень тротуара. Пошла к магазину, вглядываясь во встречных мужчин с какой-то странной надеждой на неведомо что. И держалась за геликон, как за сигарету, чтобы не упасть. И хотелось ей, чтобы музыкант этот оказался еще и симпатичным. А вдруг? И очень надеялась, что они не придут всем оркестром.

Хотя Вере очень не хотелось возвращать инструмент, она понимала всю свою несостоятельность во владении им. Инструмент должен был работать.