Человек из-под земли

Квартал вилл, называвшийся Каньоном Истейтс, практически полностью обезлюдел. Лишь на нескольких крышах еще виднелись мужчины с шлангами в руках и выражением упрямства на лицах. В конце каньона, на перекрестке двух дорог, миссис Броудхаст свернула направо. Здесь застройка неожиданно совсем изменилась. Возле края дороги стояли негритянские и индейские дети, глядя на нас, как на иностранцев. Миссис Сноу обитала на улочке, образованной старыми белыми домиками, довольно симпатичными среди цветущих Мы с Килси и миссис Броудхаст подошли к одному из домиков, Джин осталась в машине.

– Это выше моих сил, – сказала она.

Миссис Сноу оказалась подвижной седоволосой женщиной в строгом черном платье, словно она оделась к нашему приходу. Из-за стекол очков без оправы смотрели темные глаза, пряча беспокойство за твердостью взгляда.

– Миссис Броудхаст? Что привело вас ко мне? – она продолжала без перерыва, словно и не хотела услыхать ответ на свой вопрос. – Я очень рада. Входите, прошу вас.

Входная дверь вела просто в скромную комнатку. Миссис Броудхаст представила нас, но миссис Сноу даже не взглянула в нашу сторону, словно игнорируя наше присутствие. Все ее внимание было сосредоточено на миссис Броудхаст.

– Чем вас угостить? Не хотите ли чашечку чаю?

– Нет, благодарю вас. А где Фриц?

– Наверное, в своей комнате. Бедный мальчик не совсем хорошо себя чувствует…

– Фриц уже давно не мальчик, – сказала миссис Броудхаст.

– В эмоциональном смысле он ребенок, – поправила мать. – Доктор говорит, что эмоционально он недоразвит…

Она глянула на нас с Килси, словно проверяя, дошло ли до нас сказанное. Похоже было, что она собирается защищать сына, настаивая на его невменяемости.

– Пригласите его сюда, будьте добры, – сказала миссис Броудхаст.

– В таком состоянии он не бывает на людях. Он совсем выбит из равновесия.

– Чем же?

– Пожаром. Он с детства боится огня, – она снова изучающе оглядела нас с Килси. – Вы из полиции, господа?

– Не совсем, – ответил я. – Я детектив, а мистер Килси из лесной охраны. Он устанавливает причины пожара.

– Понимаю, – ее худое тело сжалось, сделавшись при этом словно бы тяжелее, массивней. – Я не знаю, во что замешан Фредерик, но я могу уверить вас, господа, что он абсолютно невиновен.

– А разве он во что-то замешан? – спросил Килси.

– Это, думаю, известно вам, иначе вы бы не пришли сюда. Мне это не известно.

– Так почему же вы решили, что он во что-то замешан?

– Я забочусь о нем уже тридцать пять лет.

Ее глаза ушли вглубь, словно она просматривала все эти годы и все делишки сына. Миссис Броудхаст встала.

– Мы теряем время. Если вы не пригласите его сюда, мы поговорим с ним в его комнате. Мне нужно знать, где мой внук!

– Ронни? – сгорбленная женщина явно заволновалась. – А что с ним случилось?

– Он исчез. А Стенли мертв. Кто-то закопал его моей собственной лопатой.

Миссис Сноу прижала пальцы к губам. В средний палец, словно шрам, вросло золотое обручальное кольцо.

– Закопал? В саду?

– Нет. Наверху каньона.

– И вы думаете, что это Фредерик?!

– Я не знаю.

Я счел необходимым вмешаться.

– Мы рассчитывали, что ваш сын, миссис, мог бы что-нибудь рассказать нам на эту тему.

– Понимаю… – ее лицо внезапно прояснилось, словно лампочка за секунду до того, как перегореть. – Я спрошу его. Меня он не боится и я смогу добиться от него намного больше, чем кто-либо посторонний.

Миссис Броудхаст покачала головой и двинулась к двери в глубине комнаты. Миссис Сноу вскочила, словно танцовщица, чтобы преградить ей путь. Прижавшись спиной к двери, она быстро проговорила:

– Я прошу вас не входить в его комнату. Там не убрано, а Фредерик сейчас избегает людей. Он в очень плохом состоянии.

– Стенли тоже, – в горле миссис Броудхаст что-то клокотало. – Мы все в очень плохом состоянии!

Она вдруг закачалась, уже не впервые, и чуть не потеряла равновесия.

Ее губы растянулись в полуусмешке, словно она смеялась над нами. Миссис Сноу, переменчивая и подвижная, словно ртуть, моментально оказалась рядом с ней. Она подхватила ее под локоть и усадила в удобное кресло на колесиках.

– Вы плохо чувствуете себя, – проговорила она. – Это неудивительно, если все, о чем вы сказали, правда. Я принесу воды. А может, все-таки чашечку чая?

В ее голосе звучала искренняя тревога, но я не мог избавиться от впечатления, что мы имеем дело с непревзойденной притворщицей. Она могла бы и неделю водить нас за нос, если бы мы стали играть в ее игры.

Я вышел в кухню и окликнул ее сына по имени. Из-за дверей в глубине долетел приглушенный ответ. Постучав, я заглянул внутрь. В первую минуту я рассмотрел только узкую полоску солнца, проникающую сквозь опущенные жалюзи. Потом я разглядел садовника, свернувшегося, подогнув ноги, в дальнем конце металлической кровати. Он так сжался, словно хотел стать невидимым.

– Прости, что потревожил тебя, Фриц.

– Не за что… – раздраженно ответил он.

Я сел в ногах кровати лицом к нему.

– Это ты утром принес мотыгу и лопату наверх каньона?

– Наверх каньона? – повторил он.

– Да, к охотничьему домику. Ты принес?

Он задумался, прежде чем ответить.

– Не-ет…

– А ты знаешь, кто принес?