Человек из-под земли

Солнце клонилось к западу. Когда оно коснулось воды, океан и небо разгорелись пожаром, большим, чем тот, который бесновался на холмах. Прежде, чем стемнело, я обыскал стоянку возле пристани. «Шевроле» Фрица Сноу я не нашел, но никак не мог отделаться от мысли, что он должен быть где-то поблизости. Я начал просматривать прибрежный бульвар.

Тем временем небо на западе бледнело, словно лицо, с которого сбегал румянец. Свет испарялся медленно, дольше всего приникая к поверхности океана, простирающегося до горизонта, словно пастельный рисунок.

Я миновал пару перекрестков, но старого «Шевроле» нигде не было. Зажглись уличные фонари, набережная засияла неоном отелей и кафе. Я перешел на другую сторону бульвара к одному из них, съел двойной гамбургер и порцию фрикаделек, выпил кофе. Ел я быстро, словно голодающий и, наконец, сообразил, что с утра у меня во рту маковой росинки не было. Когда я вышел из кафе, было совсем темно. Я глянул на склоны и был потрясен. Пожар разросся невероятно, словно темнота была его союзницей. Огонь окружал город полукольцом, словно костры осаждающей армии.

Я возобновил поиски «Шевроле», прочесывая гостиничные стоянки и углубляясь в боковые улочки, ведущие вниз, к железнодорожной ветке. Чуть удалившись от бульвара, я попал в негритянские кварталы. В густеющей тьме здесь продолжали свои игры черные и бронзовые дети. С ветхих покосившихся веранд домиков их и меня оглядывали матери и бабушки.

Я нашел полупокрашенный «Шевроле» Фрица Сноу на разбитой улочке, за рощицей покрытых копотью олеандров. Из автомобиля слышалась музыка. За рулем сидел маленький человек в бейсбольной шапочке.

— Чем занимаешься, дружище?

— Играю.

Он приложил к губам гармонику и сыграл несколько астматических меланхоличных тактов. «Я виноват, — казалось, говорила мелодия, — но у меня больше нет сил, и у тебя, похоже, тоже, братец...»

— Хорошо играешь.

— Это талант.

Он указал через крышу машины на небо. Он сыграл еще несколько тактов, после чего принялся выдувать слюну из гармоники. От него пахло вином.

— Это твоя машина? — спросил я.

— Нет, я ее только сторожу.

Я влез на переднее сидение возле него. Ключи торчали в замке зажигания и я их вытащил. Он тревожно глянул на меня.

— Меня зовут Арчер. А тебя?

— Эймос Джонстоун. Вы не имеете права ко мне цепляться. Ей Богу, я только сторожу кому-то машину.

— Я не из полиции. Этот кто-то — молодая девушка с мальчиком?

— Сходится. Она дала мне доллар и велела сидеть, пока не вернется.

— Давно это было?

— Не знаю, у меня нет часов. Могу сказать только, что сегодня.

— Перед наступлением темноты?

Он глянул в небо, словно наступление ночи его потрясло.

— Пожалуй... Я купил на доллар вина, но оно кончилось, — он глянул в мою сторону. — Еще доллар не помешал бы...

— Мы к этому еще вернемся. Куда пошла эта девушка?

Он махнул рукой в сторону пристани.

— Взяла с собой мальчика?

— Да.

— С ним все в порядке?

— Он напуган.

— Что-то говорил?

— Со мной нет. Но трясся, как собака.

Я дал ему доллар и вернулся на пристань. На прощание он заиграл мелодию, сливающуюся с голосами невидимых в темноте детей.

На причаливших к помостам яхтах тут и там горели огни. Более яркий и ровный свет с металлической мачты освещал проволочную ограду. Я быстро огляделся и намерился перелезть через сетку, но зацепился ногой за проволоку наверху и тяжело свалился на край помоста. Стукнулся настолько крепко, что с минуту лежал без движения.

Когда я подходил к яхте, кровь все еще стучала в моих ушах. В кабине горел свет, но на палубе я не увидел никого. Темная вода зловеще поблескивала, яхта казалась пиратским судном в бухте кораллового острова. Я перелез через реллинг и ступил на палубу. На фоне темного неба вырисовывалась стройная мачта. Из кабины послышался шорох.

— Кто там?

Это был голос Джерри, который открыл люк и высунул голову, часто моргая широко раскрытыми глазами. Его открытый рот казался черной дырой на фоне более светлой бородки. Он был похож на Лазаря, встающего из гроба. Я подхватил его под мышки, поднял и швырнул на палубу. Он остался лежать без движения, словно ударившись головой. Я почувствовал угрызения совести.

По лестнице я спустился в кабину, обогнув навигационный стол с радиопередатчиком и картами на нем. Под красным пледом на одной из двух коек вырисовывался силуэт девичьего тела. Из-под пледа были видны только светлые волосы, рассыпанные по подушке, словно витое золото. Я откинул плед. Лицо девушки было удивительно неподвижно. Глаза смотрели на меня из другого измерения, словно она вот-вот умрет или уже умерла. Возле нее под пледом что-то шевельнулось, я сорвал плед. Она прижимала к себе малыша, обнимая его рукой за шею, а ладонью закрывая губы. Малыш лежал возле нее без движения, даже его круглые голубые глаза были неподвижны. Неожиданно они ожили, всматриваясь куда-то за мою спину. Я резко повернулся в тесном проходе между койками. На лестнице стоял перепуганный Джерри, обеими руками сжимая револьвер.

— Убирайся отсюда, грязная свинья!

— Убери револьвер. Еще попадешь в кого-нибудь.