Человек из Преисподней. Джунгли

Мягко накрывший сон тасовал его мысли. Мелькнул видением Дом, ворота Внутреннего Периметра… мелькнул Парк, мелькнул призрачный строй на плацу, провожающий Вторую экспедицию… вдруг из небытия выплыл батька – сидя на кровати, он снимал свои часы и передавал их мелкому Сереге, взамен забирая верного друга, солдатика-офицера. Вот он, морф, кто бы мог подумать… До сих пор не опомнился, не свыкся ещё, что вот он, Серега Сотников, Карбофос – прямой потомок ребят из ССО. Мелькнул Гришка… Нет, брат. Дуришь ты – но это ничего, мы тебя еще воспитаем. Еще сделаем из тебя настоящего командира. Обижайся-не обижайся – а драть я тебя начну как сидрову козу. Щас недосуг – но дай только до Дома добраться…

Кто-то тряс его за плечо. Подхватившись, Серега вскочил… вокруг ворочались на своих постелях бойцы. Кто-то сидел уже, спросонья потирая глаза, кто-то, прихрамывая, комкая в руках листок бумаги, выходил из комнаты в туалет… Утро?

– Подъем уже? – зевнув, пробормотал он. – Не заметил, как вырубился, за всю ночь даже не пошевелился. Как колода пролежал…

– Подъем, – хмуро сказал Злодей, протягивая какую-то бумажку. – Тринадцатое отделение и Букаш слиняли. Ушли. Скорее всего ночью еще, возможно, сразу после нашего разговора. Покинули пост. Мы всю ночь без охраны с запада. Ублюдки… На, читай, – и он сунул Сереге под нос мятый надорванный клочок.

Сотников, не понимая еще ни слова из сказанного, вцепился в бумагу глазами… Хорошо знакомым Гришкиным почерком – мелким, убористым, аккуратным – на ней было написано: «Прости, Сергей. Наверно, я просто не Нурбагандов. Удачи».

Глава 15. УМРИ – НО СДЕЛАЙ

17 августа 165 года тридцать первая обойма Подразделения Специальных Операций вышла на минус третий горизонт. Грязная, обросшая, голодная… и очень злая.

И тому были причины.

Всю эту неделю Серега никак не мог очухаться. То, что он чувствовал… это было больно. Будто выдрали кусок – и не кто-то, а Гришка, своей рукой – и на том месте теперь кровоточила рваная рана. Первые день-два – так просто висел в прострации. Оглушило его. Огрело пыльным мешком по голове. Он мог ожидать чего угодно – ссоры, несогласия и даже откровенной ругани… но только не предательства. А ведь это было именно оно, во всей своей отвратительной неприглядности. Он еще слабо понимал, что произошло, доходило как через слой ваты; он все пытался заняться какими-то самокопаниями – а не допускал ли как командир и товарищ ошибок, а не слишком ли напрягал, а не проявил ли излишней грубости – но получалось плохо. Не уяснялось пока основного: как мог Гриша, друг, с которым вместе с самого детства – и так…

О преследовании дезертиров не могло быть и речи – за ночь они ушли далеко. К тому же и направление попробуй определи… Да и не было никакого желания. Ну догнал ты беглецов. А дальше?.. В глаза ему смотреть и спрашивать? Он уже все сказал. Фактически Григорий говорил все это время – а разговор накануне явился финальным аккордом. Который помог решиться. А может, и обида здесь сыграла: угроза судом офицерской чести – очень серьезно.

Серега не встречался еще с подобным. Не было реального, собственного опыта. И как реагировать – просто не знал. В поисках ответа он всё пытался обратиться к Уставу – но тот давал только конечные решения. Отступил в бою, открыл брешь в строю, сбежал с позиции – даже не изгнание. Смерть. Расстрельная статья. «Самовольное оставление (дезертирство) места несения военной службы (а равно и дезертирство с позиции, из подразделения во время выполнения задачи) в мирное и военное время, а равно дезертирство, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, карается высшей мерой наказания – расстрелом». И казенщина не могла ответить на самый главный вопрос – как справиться с этим ему самому, Сергею Сотникову. Человеку, у кого только что не стало друга.